Игорь Зимин - Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги

Так или иначе, близость ко Двору великой княгини Елены Павловны сделала имя карьерного немца известным в аристократической среде Петербурга. Однако вершины карьеры Мандт достиг после того, как его пригласили для оказания медицинской помощи к императрице Александре Федоровне.

Дочь Николая I зафиксировала в своих воспоминаниях обстоятельства первого визита Мандта в Зимний дворец, который состоялся весной 1838 г. В это время здоровье императрицы Александры Федоровны «пошатнулось». Она страдала «кашлем и несварением желудка». При этом у императрицы были свои лечащие врачи – лейб-медики Маркус и Раух. Как отмечает великая княгиня Ольга Николаевна, они были «в горе и отчаянии». И на фоне этого «горя и отчаяния» в Зимний дворец, по рекомендации великой княгини Елены Павловны, на консилиум пригласили М. М. Мандта.

Харизматичный Мандт (для врача это очень важно!) сразу же оттеснил на задний план лечащих врачей императрицы: «С того дня, как он появился, стало доминировать его мнение, тяжелое, деспотическое, как приговор судьбы. На Папа он имел огромное влияние, я бы сказала, прямо магическое. Папа слушался его беспрекословно. Мандт нарисовал ему будущее Мама в самых черных красках. Его методой было внушить страх, чтобы потом сделаться необходимым. Мама он прописал следующее лечение: ничего жидкого, никаких супов, зато ростбиф, картофельное пюре, молочную кашу, кожуру горького апельсина. И это неделями!» [732].

Видимо, Мандт в буквальном смысле «пришелся ко Двору», поскольку сумел понравиться императрице и произвести впечатление на весьма недоверчивого и самостоятельного в суждениях Николая I. За оказанные императрице медицинские услуги Николай I сделал Мандта в 1839 г. почетным лейб-медиком. Надо заметить, что редко кто производил на Николая I такое сильное впечатление («Папа слушался его беспрекословно») и вплоть до смерти Николая I в 1855 г., то есть на протяжении почти 17 лет, авторитет Мандта не был поколеблен в глазах императора.

Отметим, что в литературе Мандта, как правило, называют просто лейб-медиком. Но известно, что имелись существенные различия в статусе почетного лейб-медика и лейб-медика. Дело в том, что к середине 1830-х гг. вокруг Николая I уже сложился круг врачей, которые имели статус лейб-медиков, и царь не видел смысла расширять их число, зафиксированное в штатном расписании Придворной медицинской части. Позже, 9 ноября 1840 г., высочайшим указом Правительствующему сенату, специально для Мандта ввели новую должность – почетного лейб-медика и консультанта. В том же 1840 г., по личному распоряжению Николая I, Мандт получил чин действительного статского советника, соответствующий генеральскому чину. В бюрократической России николаевской эпохи все эти тонкие градации имели весьма существенное значение. Но особенностью России во все времена оставалось то, что важней всяких званий и должностей была реальная «близость к телу» первого лица государства. А Мандт сумел не только войти, но и удержаться в «ближнем круге» царя.

Если обратиться к документам, то из них следует, что в 1840 г. Манд чувствовал себя настолько прочно в Зимнем дворце, что выдвинул ряд условий, на которых он соглашался перейти на русскую службу: 1. Действительный статский советник соответствует тому чину, который Мандт получил от прусского правительства; 2. Мандт просил «присвоить ему звание лейб-медика Двора Вашего величества, но с зачислением в Военно-медицинское ведомство, которого и мундир ему носить»; 3. Производить ему содержание по 25 000 руб. ассигнациями в год; 4. Возложить на него образование на практике ежегодно 12 студентов Медико-хирургической академии, «дав ему на этот предмет для пользования нужное число больных во 2-м Санкт-Петербургском Военно-Сухопутном госпитале» [733].

Надо сказать, что Николая I несколько озадачили столь жесткие требования врача. Поэтому император запросил сведения о том, сколько получают его лейб-медики и «какому чину соответствует настоящее звание Мандта». Как следует из подготовленной для царя справки, лейб-медик Маркус получал 24 000 руб., Арендт – 14 920 руб. и 2000 руб. ежегодно из Государственного казначейства. Прусское же звание обер-медицинальрата, которое имел Мандт, соответствовало статскому или действительному статскому советнику.

После знакомства с этой справкой Николай I напротив первого пункта 9 ноября 1840 г. написал «Да»; напротив второго пункта – «почетным лейб-медиком с отчислением по Военному ведомству»; напротив третьего – «4 тыс. руб. из Кабинета, 2 тыс. руб. от жены, 5 тыс. руб. из Казначейства жалованья, 5 тыс. руб. столовых, 5 тыс. руб. на квартиру, 4 тыс. руб. на экипаж» [734]. Вся сумма и составила искомые 25 000 руб. В именном Указе Правительствующему сенату значилось: «…согласно просьбе его, принимаю в службу Нашу… всемилостивейше повелеваем быть ему почетным лейб-медиком Двора Нашего, с состоянием в Военно-медицинском ведомстве. Николай. 9 ноября 1840 г.» [735].