Вальтер Скотт - Песнь последнего менестреля

Их чтит за храбрость Брэнксом-холл.

И Хоуард, рыцарь несравненный,

Сказал, что будет непременно.

Для славы воинской взращен,

Учтивостью известен он.

Лишь Дакр не хочет отозваться

Он предпочтет в шатре остаться.

6

Теперь пора вам, леди, знать,

Как вражьи встретились отряды

Ведь перемирье соблюдать

Не все, наверно, были рады,

Привыкнув к распрям боевым,

Где каждый гневом одержим,

В дни, полные вражды печальной,

Набегов, злобы феодальной,

На берегу спокойных вод

Для мирного рукопожатья

Соединил их Тивиот,

Чтоб люди встретились как братья.

Ладонь в перчатке боевой,

В кулак сведенная стальной,

В миг встречи раскрывалась шире.

Из-под откинутых забрал

Вчерашний враг друзей встречал

Улыбкою на общем пире.

Кто по полю гонял шары,

Кто в кости, в шахматы сражался,

Кто в буйном бешенстве игры

С друзьями за мячом гонялся.

7

Но если бы раздался вдруг

Военных труб призывный звук,

Все эти мирные отряды,

Что веселиться вместе рады,

Окрасили бы кровью луг,

И Тивиота берег дикий

Вражды бы огласили крики,

Стопой бы тяжкой смерть прошла,

И сразу те клинки из стали,

Что мирно пищу разрезали,

Вошли бы яростно в тела.

В том диком крае пограничном

Был встарь и быстрым и обычным

От мира к битве переход.

Но в этот вечер ликовало

Все в Брэнксоме, и свет свой алый

Закат спокойно лил с высот.

8

Не прекращался пир веселый,

Хотя уже померкли долы.

И в наступающей ночи

В решетки окон и портала

Между колонн гранитных зала

Легли багряные лучи.

Звон кубков своды повторяли,

И громко арфы рокотали.

А на холмах, ушедших в мрак,

Свист, крики длились неустанно,

Чтоб заблудившихся гуляк

Собрать призывным кличем клана.

И "Дакр!" и "Дуглас!" - здесь

и там

Гремело дружно по холмам.

9

Но вот смолкает ликованье,

Уже расходится народ,

И слышно только как журчанье

Длит неумолчный Тивиот,

Да отклики сторожевые

Разносят с башен часовые,

Да в темноте издалека

Стук долетает молотка:

Там, на лугу, теней движенье,

И суета, и толкотня;

Там для турнирного сраженья

Сколачивают огражденья

К рассвету завтрашнего дня.

10

А Маргарет ушла из зала,

Хоть леди ясен был запрет.

Она совсем не замечала,

Что вздохи ей неслись вослед.

У рыцарей одно желанье:

Завоевать ее вниманье

И дать ей верности обет.

Она одна в опочивальне,

Ей все тревожней и печальней...

Не спится... Подошла к окну,

Покинув нежный шелк постели.

С востока тучи заалели,

В долинах предано все сну.

Везде дремота, тишина,

Лишь ей, прекрасной, не до сна.

11

С высокой башенки своей

Она глядит, полна печали,

Во двор, где топот, храп коней

Еще вчера весь день звучали.

Теперь не слышно ничего.

Лишь у стены безмолвным стражем

Проходит рыцарь. Шлем его

Украшен вьющимся плюмажем.

Ужели он? Не может быть!

Идет он, дерзок и бесстрашен,

Как у себя, вдоль вражьих башен.

Как быть? Спокойствие хранить?

Окликнуть? В страхе сердце бьется.

Вдруг кто-нибудь из слуг проснется?

Того гляди - придет беда.

Ни драгоценности короны,

Ни слезы Маргарет влюбленной

Уж не спасут его тогда!

12

Напрасный страх - скажу заране.

Паж-карлик властью заклинании,

Прибегнув к чарам темных сил,

Явил здесь все свое уменье

И рыцаря без промедленья

В отшельника преобразил.

И безопасно мимо стражи,

Никем не заподозрен даже,

Пришлец по лестнице всходил.

Мгновенно колдовская сила

Взор чистой девы затемнила.

Да, это он! Кто б думать мог!

В душе и страх и удивленье.

Но верх берет любви волненье:

Лорд Генри здесь, склонен у ног!

13

Я часто размышлял: зачем он

Туда явился - дух иль демон,

Зачем свиданье замышлял?

Любовь для сердца - наслажденье,

А он, сил злобных порожденье,

В ней даже радости не знал.

Казалось мне, в подобной страсти

Все доброе - у зла во власти,

В ней только горе, грех, позор,

Найдет в ней Крэнстон смерть несчастный,

А доля девушки прекрасной

Срам и бесчестье с этих пор.

Но сердцу ль смертному понять,

Что и в любви есть зла печать?

Блаженства служит нам залогом

Лишь чувство, посланное богом.

Оно не жар воображенья,

Что остывает в свой черед,

Не жгучий пламень вожделенья,

Что, утолив себя, умрет.

В нем душ сродство и пониманье,