Константин Романенко - Если бы не сталинские репрессии!. Как Вождь спас СССР.

Сталин проявлял чрезвычайную гибкость в случае возникновения дискуссии при обсуждении важных вопросов, не довольствовался поверхностными результатами и поспешными решениями. «Если на заседании ГКО, — пишет Жуков, — к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой поручалось доложить согласованные предложения».

Работавший во время войны нарком вооружений Д. Ф. Устинов тоже отмечает: «При всей своей властно­сти, суровости, — он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений... он не упреждал присутствующих своим замечанием, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего сидел будто бы отрешенно или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далек от предмета разговора, думает о чем-то своем. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло».

В этом дирижировании решениями проблем было стремление добиться прочувствованного отношения участников к осуществлению принимаемого решения, осознания полной причастности к нему, как осмысленной необходимости. «Зная огромные полномочия, — пишет в своих мемуарах Маршал Советского Союза И. Х. Багра- мян, — и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» — и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости такого шага».

Вместе с тем в том случае, если соображения Сталина оказывались опровергнуты убедительными доводами, он принимал точку зрения своего оппонента, уступая его логике и целесообразности дела. «Мне, — продолжает Баграмян, — частенько самому приходилось уже в роли командующего фронта разговаривать с Верховным Глав­нокомандующим, и я убедился, что он прислушивался к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал»[182].

Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев вспоминал: «Слово Верховного было законом. В первый год войны я часто, почти каждый день вызвался а Ставку и убеждался в безукоснительном выполнении всеми его указаний. В разговоре с ним можно было приводить доводы и обоснование своих предложений. Можно было просить согласиться с тем, что можно выполнить, и не соглашаться, если Сталин иногда настаивал на невозможном».

Каждая встреча с Верховным Главнокомандующим надолго западала в память общавшихся с ним людей. «Во время обсуждения предложений командующих, — отмечал в своих воспоминаниях маршал Баграмян, — Верховный был немногословен. Он больше слушал, изредка задавая короткие, точно сформулированные вопросы. У него была идеальная память на цифры, фамилии, названия населенных пунктов, меткие выражения. Сталин был предельно собран...»

Помимо крупномасштабных операций в кабинете Сталина ежедневно обсуждались и принимались решения, связанные с положением на фронтах, состоянием армии. «Все, — пишет Василевский, — что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма была эффективной».

Порядок работы с бумагами, рассказывает С. М. Штеменко, был упрощен таким образом, чтобы сократить до предела время от принятия решения до его осуществле­ния. «Часто, — свидетельствует он, — такие распоряжения формулировались прямо в Ставке. Сталин диктовал, я записывал. Потом он заставлял читать текст вслух и при этом вносил поправки. Эти документы, как правило, не перепечатывались на машинке, а прямо в оригинале поступали в находившуюся неподалеку аппаратную узла связи и немедленно передавались на фронты».

Часто важнейшие решения принимались Верховным Главнокомандующим «телефонным разговором или указанием на совещании». В книге «Эпистолярные тайны Великой Отечественной войны (служебные записки советского генерала)» генерал-полковник танковых войск Н. И. Бирюков, являвшийся заместителем начальника Управления бронетанковых и механизированных войск Красной Армии, подчеркивает, что Сталин скрупулезно занимался танковой промышленностью. Он руководил формированием танковых соединений, лично распределял танки, поступающие с заводов, руководил через директоров работой танковых заводов и разработками конструкторов по совершенствованию этого вида вооружения.