Константин Романенко - Если бы не сталинские репрессии!. Как Вождь спас СССР.

На эти вопросы нельзя ответить однозначно. Основной особенностью Мировой войны стал «позиционный кризис». Ни отравляющие газы, ни несовершенные танки не стали универсальным тактическим средством для выхода из «позиционного тупика». Они значительно упрощали и ускоряли процедуру прорыва обороны, но правило — «глубина прорыва равна половине от ширины по­лосы наступления» — было поставлено под сомнение.

После империалистической войны поисками новой тактики занялись военные теоретики всего мира. В Советском Союзе этой теме были посвящены работы В. К. Триандафиллова, в частности его книга «Характер операций современных армий». Общая концепция наступления сводилась к схеме: «пехота при поддержке артиллерии прорывает оборону противника, танки уходят в прорыв, совершают маневр на окружение и, совместно с другими войсками, завершают операцию».

Наиболее пригодным для проведения таких операций был признан танковый корпус, состоявший из танковых и моторизованных дивизий или бригад, а добавление к танкам пехоты, — для непосредственного захвата вражеских объектов и совершавшей марш на автомобилях — и мотопехотных частей привело к образованию механизированных корпусов.

При этом общая схема наступления выглядела так: основное наступление в центре ведет танковый корпус, за ним, в резерве, расположен механизированный. «Армия, в состав которой входит этот корпус, образует «клин» с широким основанием и узкой вершиной. Наступление ударной армии обеспечивается справа и слева действиями подвижных соединений соседних армий, которые ведут наступление на меньшую глубину. Таким образом, при наступлении глубиной порядка 100–150 км фланги центральной группы остаются прикрытыми».

В целом для обеспечения стратегического успеха наступление должно было вестись двумя армиями, осуществлявшими, по классическому примеру «Канн», широкий охват группировки противника с целью ее окружения и разгрома. Практически в чистом виде концепцию «глубокой» операции, т.е. наступление двумя танковыми корпусами, немецкое командование продемонстрировало уже в Польше в кампании 1939 года.

Как пишет Р. А. Исмаилов в Приложении к книге Э. Манштейна «Утерянные победы»: «На юге главный удар наносился силами 10-й армии, в составе которой был 16-й танковый корпус Гепнера (2 танковые и 2 пехотные дивизии), а также 14-й и 15-й механизированные корпуса. Удары 8-й армии и 14-й армии слева и справа обеспечивали действия 10-й армии. (...) На севере действовали 3-я и 4-я армии...» К четвертому числу танковый корпус Гудериана прорвал оборону и вышел к Висле. «К седьмому числу перед немецкими танковыми корпусами уже не оставалось войск противника, и они могли действовать «в пустоте». Дальнейшее наступление велось с целью завершить окружение сил поляков западнее Варшавы, что и было произведено».

Подобную тактику немцы использовали и на полях остальной Европы. Причем «блицкриг» являлся не столько образцом военного искусства, сколько — реализацией идеи опережения в подготовительных мероприятиях, а значит, был символом агрессивной войны. С нанесением первого удара и пренебрежением всеми международным нормам и правилам. Такими, как нарушение нейтралитета Бельгии или Голландии и бомбежками до разру­шения Варшавы и Роттердама.

Но среди множества причин, косвенным образом повлиявших на неудачи Красной Армии в 1941 году, есть главная, о которой упорно не говорит невежественная камарилья антисталинистов, сводящая крушение грандиозных передвоенных планов к частностям. Тухачевский не был автором тактики «глубокого сражения», но он почитывал литературу и внес в ее «развитие» собственное новшество.

По-видимому, он читал размышления Клаузевица, о том, что «политика... неотделима от стратегии». Великий немецкий стратег подчеркивал: «Подготовка к нападению или обороне, а также в связи с неминуемыми провокациями или действиями, которые могут быть расценены как провокации, бывает трудно определить, кто является инициатором конфликта. В начальный период войны... очень трудно доказать, кто в действительности является агрессором, а кто — жертвой агрессии».

Поэтому, излагая во время следствия в «Плане поражения», Тухачевский не писал о нанесении удара первыми. Он предлагал иной вариант: «Сразу же после объявления войны вторгнуться в Белоруссию Западную и на Украину и дезорганизовать район сосредоточения противника, отнеся таковой в глубокий тыл, примерно на линию Гродно-Львов». Правда, признав, что «Уборевич указывает, что вредительством являются операции вторжения », Тухачевский возражал против такого утверждения.