Константин Романенко - Если бы не сталинские репрессии!. Как Вождь спас СССР.

Он видел усиливающуюся роль Германии в стремлении к мировому господству. И, как многие оппозиционеры, не верил в то, что в случае войны Красная Армия сможет противостоять агрессии. Как это ни может показаться парадоксальным, но Тухачевский был прав. Если бы совместное нападение Германии, Польши и Японии на СССР произошло в 1937 году, то армия не смогла бы противостоять агрессии. В это время современной армии фактически еще не было, а промышленность не производила достаточного количества танков, самолетов и другой военной техники.

Поэтому Тухачевский и его подельники заранее сделали ставку на победителя. Их выбору способствовали и непосредственные личные контакты заговорщиков с коллегами из Рейхсвера и, стремясь поддержать свой имидж в глазах профессионалов, заговорщики охотно делились «с немецкими друзьями» секретными сведениями.

На процессе Тухачевскому был задан вопрос: «Председатель. Какие цели Вы преследовали, информируя германских офицеров о мероприятиях Красной Армии?

Тухачевский. Это вытекало из наших разговоров о со­вместных задачах по поражению Польши. До прихода Гитлера к власти у нас были тесные отношения с Германским генеральным штабом...»

Могли ли налаженные в застольных беседах «друже­ские» отношения стать антагонистическими после прихода к власти Гитлера? Для этого не было причин. Впрочем, даже в 1937 году Гитлер еще не был тем Гитлером, каким мир станет воспринимать его после 1 сентября 1939 года. Германский канцлер еще не имел всей полноты власти и целиком зависел от своего генералитета. Поэтому, несмотря на события в Испании, ни у немецких, ни у советских военных не было необходимости смотреть друг на друга сквозь перекрестия в окулярах орудийных при­целов. Наоборот, несогласие с политической линией руководства своих стран даже объединяло их, а «за дружбу» нужно было платить.

В своих показаниях Тухачевский признался, что и в 1936 году, через Путну, — он передал немцам: «сведения о состоянии авиации ПВО и мехвойск в Белорусском и Киевском военных округах и о графиках сосредоточения войск на западных границах». В показаниях Путны тоже говорилось, что от Тухачевского он также получил сведения: «о состоянии и перспективах вооружения РККА» и «о состоянии военной промышленности СССР>. На вопрос председателя суда о том, откуда к нему поступили сведения об авиации, Тухачевский ответил: «От Алафузо».

Впрочем, в вопросах политики у заговорщиков был более опытный руководитель, чем заместитель наркома обороны. На процессе состоялся и такой диалог между председателем суда Ульрихом и подсудимым.

«Председатель. Как организован был центр военной организации, по чьей директиве и какие задачи это центр ставил?

Тухачевский. Центр составился, развиваясь, неодновременно. В центр входили помимо меня — Гамарник, Каменев С. С., Уборевич, Якир, Фельдман, Эйдеман, затем Примаков и Корк. Центр не выбирался, но названная группа наиболее часто встречалась.

Председатель. С какого года принимал участие в этом центре Гамарник?

Тухачевский. С 1934 г.

Вопрос. Чем Вы объясняете, что в Ваших показаниях фамилия Гамарника сначала не упоминалась?

Тухачевский. Я сначала не все показывал следствию, о чем я сказал. В дальнейшем я показывал все...

Председатель. Какие были взаимоотношения внутри центра между Вами и Гамарником? Вы считались руководителем!

Тухачевский. Я был по западным делам, Гамарник по восточным.

Председатель. Значит, Вы были руководителем организации по западному театру военных действий. Но кто чей признавал авторитет? Вы Гамарника или Гамарник Ваш?

Тухачевский. Я бы сказал, что здесь было как бы двоецентрие.

Председатель. Вы считаете себя руководителем центра? Это проходит красной нитью по всем показаниям.

Тухачевский. Гамарник вступил в центр позже, но авторитет его был выше, чем у меня»[98].

Могли ли после таких признаний у членов суда возникнуть сомнения в наличии заговора? Впрочем, у судей было достаточно материала для оценки вины подсудимых. Корк начал свои признания заявлением: «Я попросил бы, гр-н председатель, позволить мне вкратце... рассказать то, что мне известно как члену центра то, что я делал. Я думаю, это будет полезно не только суду, но и всем тем командирам, которые здесь присутствуют». Его «краткая» разоблачительная речь «заняла 20 листов стенограммы суда».