Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Зайончковская, кстати сказать, двоюродная сестра Какурина, со ссылкой на немецкого журналиста Гербинга, она в 1934 году информировала о будто бы существующем заговоре военных, планирующих покушение на Сталина. Гербинг якобы сказал ей:

«Что такое большевики для русской армии? Это не враги, а тот, кто не враг, тот уже, по существу, и не большевик. Тухачевский – не большевик, им никогда и не был, Уборевич – тоже, Каменев тоже. Не большевик и Буденный. Но их выбор… пал на Тухачевского».

Возможно, после прекращения сотрудничества с СССР германская разведка разочаровалась в германофильстве И.П. Уборевича и решила распустить слухи, компрометирующие его наравне с Тухачевским. Однако Сталин пока что на сигналы по поводу военной верхушки не реагировал. А один из руководителей НКВД, начальник Особого отдела М. И. Гай, на донесении Зайончковской, где она обвиняла в измене не только Тухачевского, но и В.К. Путну, А.И. Корка, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, И.П. Сергеева и других, наложил красноречивую резолюцию: «Это сплошной бред старухи, выжившей из ума. Вызвать ее ко мне».

26 января 1933 г. появилось вполне четкое донесение Агента-270: «Тургуев – в штабе Ворошилова. Ранее был офицером царской армии. Во время германских маневров осенью 1932 г. был в Германии. Один из главных лидеров так называемой военной партии…» Как отмечается в «Справке по проверке обвинений…», «над фамилией Тургуев, синим карандашом, от руки, написана фамилия Тухачевский. Кто учинил эту надпись, и когда она была сделана – установить из дела нельзя».

Арестованный заместитель наркома внутренних дел Г.Е. Прокофьев на допросе 25 апреля 1937 года показал: «Примерно в 1933 году в НКВД стало известно из агентурных источников НКВД в немецкой разведке, что какой-то красный генерал (по фамилии, начинающейся на букву «Т» – дальше фамилия была прервана) установил связи с германским Рейхсвером. Ягоде это сообщение было доложено, и он сразу заявил – «Это Тухачевский». Ягода взял к себе сводку и никакого движения этому материалу не дал». По мнению С.Т. Минакова, быстрое «угадывание» Г. Ягодой фигуры М. Тухачевского, скрытой за инициалом «Т» или псевдонимом «Тургуев, Тургалов, Турдеев и т. д.», говорит о том, что именно Г. Ягоде еще в 1924 или 1925 гг. стало кое-что известно об «организации Тухачевского», а в 1932 г. ее уже «легендировали» для оперативной «игры» с германскими национал-социалистами и близкими к ним генералами Рейхсвера. Слухи и разговоры о «военной партии» в СССР в 30-е годы активно муссировали в русском зарубежье, при этом вплоть до своей гибели в 1937 г. М. Тухачевский среди эмигрантов и в европейских общественно-политических кругах имел репутацию германофила, антидемократа, антисемита. Говорили о его ненависти к французскому народному фронту, о его восхищении Муссолини и профашистских симпатиях».

Перебежчик А. Бармин, бывший сотрудник военной разведки, после долгого перерыва вернувшись из-за границы, посетивший Тухачевского в 1934 году, свидетельствует о его полной встроенности в номенклатурную систему: «Моя первая встреча с Тухачевским после долгой разлуки прочно осталась в моей памяти. Маршал вышел из-за стола мне навстречу с непринужденной вежливостью, с какой он всегда обращался с младшими. Он пополнел, виски его были тронуты сединой. Но лицо его было по-прежнему молодым и оживленным. Он был так же уверен в себе, так же внимателен к собеседнику. Во время беседы зазвонил телефон. Маршал спокойно взял трубку, но вдруг неожиданно вскочил на ноги и заговорил совсем другим голосом: «Доброе утро, Климентий Ефремович… Так точно, как вы скажете, Климентий Ефремович… Будет выполнено, Климентий Ефремович…» Так он говорил с Ворошиловым. Этот случай произвел на меня тяжелое впечатление. Даже Тухачевский уже не мог принимать решения, он просто выполнял приказы… В ходе последующих контактов с ним я сделал вывод, что его воля была сломлена; в огромной бюрократической машине он стал простым винтиком. Из лидера он превратился в простого служащего».

Это свидетельство А.Г. Бармина, как нам представляется, доказывает, что тогда Тухачевский и не помышлял о заговорах. Только во второй половине 1936 года Сталин посчитал, что пора уничтожить Тухачевского и его соратников. В качестве непосредственного повода обычно упоминают ссору во время банкета после парада 1 мая 1936 года. Тогда после изрядной дозы спиртного Ворошилов, Буденный и Тухачевский заспорили о делах давних: кто же был виновником поражения под Варшавой, а затем очень скоро перешли на современность. Тухачевский обвинил «конармейцев», что они на ответственные посты расставляют лично преданных себе командиров, создают собственную группировку в Красной Армии. Ворошилов раздраженно бросил: «А вокруг вас разве не группируются?»