Рафаил Мельников - Слава. Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Бронирование головных частей элеваторов 75-мм патронов признавалось, конечно, полезным, но "ввиду перегрузки броненосцев, однотипных со "Славой ", комитет полагал необходимым "воздержаться от применения такого бронирования". Вопрос же о битенгах, по мнению подписавших доклад Ф.В. Дубасова и Н.Е. Кутейникова, было бы полезно, как относящийся к области морской практики, вынести на обсуждение собрания адмиралов. Ф.К. Авелан без раздумий на журнале начертал: "Битенги оставить".

Нередко произносившиеся Н.Е. Кутсиниковым строгие заклинания против перегрузки во всю его руководящую карьеру самым дружеским образом уживались с собственными инициативами МТК, который эту самую перегрузку не переставал наращивать самым вульгарным образом. Именно такой "творческий тандем" с взятыми под защиту битенгами составила самая, наверное, последняя инициатива МТК, явившаяся ни раньше, ни позже как к исходу завершавших работ над серией броненосцев типа "Бородино". И состояла она в устройстве той самой продольной переборки, которую было решено установить взамен тамбуров, предлагавшихся А.Н. Крыловым. Логика технического прогресса и нарождавшаяся новая тактика уже тогда настоятельно указывали (и война это подтвердила в первые же дни) на несовременность пушек 75-мм калибра. Еще в пору обсуждения проектов типа "Цесаревич" З.П. Рожественский высказывался за ликвидацию этих пушек, но сам же он, став командующим эскадрой и зная об огромной перегрузке кораблей, на этот смелый шаг не решился. И вот теперь вместо ликвидации неэффективных пушек к их бесполезному грузу предлагалось добавить груз переборки. Заменить ее вполне могли предлагавшиеся А.Н. Крыловым тамбуры.

Едва ли не более тягостным, чем переборка, оказывалось еще полагающееся при ней "приданое". По оценке и.д. Главного инспектора морской артиллерии А.С. Кроткова, устройство переборки, вызывая ухудшение подачи, могло быть допущено при выполнении четырех условий: 1) добавление по одному подносчику к каждой 75-мм пушке, 2) устройство ответвления путей подачи через дверь в переборку, 3) освещение в образуемых переборкой отделениях, 4) изменение расписания обязанностей комендоров. Тем не менее журналом № 63 от 4 октября 1904 г. устройство переборки на "Славе" было одобрено, а ГУКиС предложено выдать Балтийскому заводу наряд на выполнение этой работы.

Бюрократия даже на переломе войны (эскадра в Порт-Артуре уже заняла позиции для ее безнаказанного расстрела японской осадной артиллерией) свято блюла незыблемость делопроизводства. Об условной типичности серии, в которой каждый строитель по-своему планировал внутреннее расположение помещений, еще раз напомнило все еще не решенное размещение операционного пункта. Еще при постройке "Князя Потемкина-Таврического" и броненосца "Ретвизан" МТК утвердил обширные технические требования для устройства операционного пункта и его размещения с удобными подходами и под защитой брони. На "Славе" установка уже полученного оборудования задерживалась нерешенностью вопроса о том, будет ли через операционное помещение проведена большая вентиляционная труба. Не желая больше терять время, наблюдавший за работами флагманский доктор Балтийского флота статский советник Р.И. Гловецкий (1853-?) из двух не отличавшихся удобствами вариантов предложил остановиться на размещении операционного пункта над машинным люком, где, правда, придется предусмотреть усиленную вентиляцию. Этот проект, согласованный со строителем К.Я. Авериным, в МТК утвердили 4 декабря 1904 г.

Стрелы Темперлея для погрузки угля З.П. Рожественский приказал как негодные сдать на склад Балтийского завода. Но "Слава" к эскадре не принадлежала, и кораблестроительный отдел МТК 25 октября 1904 г. ходатайствовал об установке стрел в соответствии с решением журнала № 100 от 4 декабря 1902 г. Снятые с "Императора Александра ПГ’ и "Князя Суворова", они теперь возвращались на "Славу \ Вопрос о применении также заказывавшихся устройств Спенсер-Миллера (канатная дорога для перегрузки угля с транспорта на идущий у борта боевой корабль) МТК откладывал до получения от заводов опыта их использования на кораблях 2-й эскадры. Требовалось также дать заводу наряд на установку дополнительной рубки беспроволочного телеграфа. И конца этих дополнительных работ не было видно.

25 сентября за помощника начальника ГМШ подполковник В.А. Штенгер передал в штаб Кронштадтской крепости приказание Управляющего: "Славе" начать кампанию 26-го (морское довольствие выдавать "понедельно"), "и при первой возможности" перейти в Кронштадт. Из первого строевого рапорта командира В.Ф. Васильева от 26 октября следовало, что, начав в тот же день кампанию, корабль имел осадку ахтерштевнем 21 фт 6 дм, форштевнем 18 фт и экипаж в составе 318 человек. 300 рядовых принадлежали к 8 флотскому экипажу, 18 офицеров к 7 экипажам – от 2-го до 17-го. За командиром и старшим офицером в списке (офицеров вписывали по именам) состояли ревизор лейтенант Владимир (Петрович) Лесли (1866-?), плававший в 1899-1902 гг. на броненосце "Сисой Великий"; старший артиллерийский офицер лейтенант Георгий (Филиппович) Яруцкий (1869-?); артиллерийский офицер 1-го разряда, плававший в 1896-1899 г. на канонерской лодке "Манджур", а с 1902-1903 г. в должности флагманского артиллериста штаба командующего отдельным отрядом судов Балтийского флота, назначенных для испытаний. Штурманским офицером был лейтенант Иван (Георгиевич) Тиме (1867-?), прошедший большую школу плаваний (1897-1899 на крейсере "Память Азова", 1899-1901 "Адмирал Корнилов", 1901-1902 "Герцог Эдинбургский", 1903-1904 "Генерал-Адмирал"). Он при снаряжении 3-й эскадры был назначен уже в 1905 г. вахтенным офицером на броненосец "Император Николай I" и вместе с остальными офицерами должен был пережить гнев императора, предписавшего всех их уволить со службы.