Альберт Манфред (Отв. редактор) - История Франции

И саму собственность, как таковую, Руссо отвергает, объявляя ее Виновницей всех социальных зол. «Первый, кто, отгородив участок земли, напал на мысль сказать „это мое“ и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы поверить ему, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, от скольких бед и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы своим ближним: „Острегайтесь слушать этого обманщика: вы погибли, если забудете, что плоды принадлежат всем, а земля никому!“» [302] J. J. Rousseau. Discours sur l'origine et les fondements de l'inegalite parmi les hommes. Paris, 1964, p. 102. , — писал он.

Особое значение имеет трактат Руссо «Об общественном договоре, или Принципы политического права». Не сразу понятый современниками, по мере приближения революции он начал оказывать все большее влияние на читателей. Хотя содержащееся в нем учение о суверенитете народа и его праве на сопротивление не было абсолютно новым (оно было за десять лет до того высказано в памфлете Лабомеля «Терпимый азиат» [303] [L. A. de la Beaumelle] L'Asiatique tolerant… Amsterdam [Paris?], s. a. [1748]. , но Тогда памфлет, к счастью его автора, прошел незамеченным), в книге Руссо это учение было изложено как строгая и последовательная система, по логичности и убедительности не уступавшая построениям Монтескье, — и в то же время несравненно более демократичная.

Руссо известен и как романист: кроме уже упомянутого романа «Эмиль», он произвел огромное впечатление на современников своим романом в письмах «Жюли, или Новая Элоиза» (1761–1763), где психологический накал страстей подчеркивается социальным противопоставлением влюбленных: героиня романа аристократка Жюли д'Этанж любит выходца из третьего сословия, своего домашнего учителя Сен-Пре. Большое значение имела также «Исповедь» Руссо (1782) — произведение мемуарного жанра, открывшее новую страницу в истории литературы.

Громадное влияние Руссо на современников и передовых людей конца XVIII — начала XIX в. объяснялось не только его большим и оригинальным талантом, но и главным образом тем, что он выражал в ясной и образной форме неотчетливые, смутные чувства и социальные чаяния народа, что он выступил провозвестником надвигавшейся революционной бури. Сильнее, чем кто-либо из писателей Просвещения, Жан-Жак Руссо поставил проблему равенства как главное требование века. При всей противоречивости и многосторонности толкования понятия равенства в его политических и социальных аспектах, само это требование в эпоху борьбы против сословной монархии приобретало огромное революционизирующее влияние.

Значительно менее известно имя другого эгалитариста, Анжа Гудара (1720–1791). Не поднимаясь до теоретических обобщений Руссо, он все же с большой силой отразил ярость народных масс Франции второй половины века, их нежелание дальше мириться со своей участью. Поэтому он сочувственно посвятил движению Мандрена один из своих ранних памфлетов («Политическое завещание Луи Мандрена», 1755), в котором обращался к имени популярного контрабандиста, чтобы решительно заклеймить ненавистную народу откупную систему и оправдать вооруженную борьбу народа за свои права.

В своем основном экономическом труде Гудар предлагал абсолютистскому правительству устранить ряд препятствий, мешающих процветанию Франции: расходы на содержание королевского двора, привилегии старой феодальной знати и новых выскочек — одворянивающихся буржуа: откупщиков, арматоров, финансистов, привилегии духовенства, владеющего, по его словам, третью земельных угодий страны. Гудар требовал от правительства парцелляции земельных богатств феодалов и церкви для распределения их между крестьянами, а также он предлагал государству обложить неограниченными налогами имущество финансистов, обещая, что Франция воспримет это «как акт справедливости и милосердия, а не как действие деспотической власти» [304] [A. Coudar]. Les Interets de la France mal entendus…, t. II. Amsterdam, 1756, p. 147. .

Впоследствии, в эпоху революции, Робеспьер объявил Руссо своим идейным предшественником и учителем; и если идеи Монтескье легли в основу первых (буржуазных) конституций, то политическое учение Руссо об общей воле и диктатуре было использовано якобинцами в их борьбе за построение демократической республики. Выдвинутое эгалитаристами требование парцелляции земельных угодий было впоследствии подхвачено в аграрной программе «Социального кружка», организатор и идеолог которого Никола де Бонвиль писал: «Каждый человек имеет право на землю и должен владеть земельной собственностью, обеспечивающей существование. Он вступает во владение при помощи труда, и его доля должна быть ограничена правами ему равных» [305] Цит. по: IV. Markov. Grenzen des Jakobinerstaates. — «Grundpositionen der franzosischen Auflarung». Berlin, 1955, S. 335. .