Альберт Манфред(Отв.редактор) - История Франции т. 2

После заключения Люневильского мира оставалось сломить сопротивление Англии. К этому времени Бонапарту удалось добиться сближения Франции с Россией. При ее поддержке возникла северная лига нейтральных стран, к которой присоединялись Пруссия, Швеция, Дания, и англичанам был затруднен доступ в Балтийское море. Правда, Англии удалось нанести ряд контрударов. Английская эскадра подвергла уничтожающей бомбардировке Копенгаген и обеспечила этим выход в Балтику. В марте 1801 г., — по всей видимости, не без содействия английских дипломатов — был убит Павел I, и начинавшемуся русско-французскому сближению был положен конец [143] Об этой попытке франко-русского сближения см. А. 3. Манфред Наполеон Бонапарт. М… 1971, стр. 331–374. .

Но Англия все же оставалась изолированной. Экономические затруднения, вызывавшие серьезные волнения в народных массах, усилили позицию тех, кто считал возможным попытаться наладить мирные отношения с наполеоновской Францией. 26 марта 1802 г. в Амьене был подписан мирный договор. Условия мира были безусловно выгодны для Франции. Англия молчаливо признавала все перемены на континенте: присоединение Бельгии, рейнских провинций, образование Батавской и Цизальпинской республик. Она согласилась вернуть почти все захваченные ею французские и голландские колонии. Наполеон принял обязательство уйти из Неаполя, но Англия должна была эвакуировать Мальту. Для Англии, как показало дальнейшее развитие, это был только вынужденный шаг. При первой же возможности она вернулась к своей прежней политике. С другой стороны, внешняя, а в особенности внутренняя политика первого консула не содействовали продлению этой драгоценной мирной передышки.

Уже в 1800 г. в разговоре с одним из организаторов переворота 18 брюмера, Редерером, Наполеон заявил: «Французским народом могу управлять только я. Я убежден, что никто, кроме меня… не может сейчас править Францией» [144] P. L. Roederer. Oeuvres, v. III. Paris, 1854, p. 332. · На письмо претендента на престол (будущего Людовика XVIII), предлагавшего Наполеону передать власть Бурбонам, Наполеон ответил: «Вы не должны желать своего возвращения во Францию — вам пришлось бы шествовать по сотням тысяч трупов» [145] «Correspondance de l’empereur Napoleon I», v. I–XXVIII. Paris, 1858–1869 (далее «Correspondance»), v. VI, N 5090. . Но этот гордый отказ повторить то, что сделал генерал Монк в Англии, вернувший после революции власть Стюартам, объяснялся не республиканскими убеждениями Бонапарта. У него были совсем другие планы.

Конституция VIII года ограничила консульские полномочия десятилетним сроком. В знак «признательности за заключение мира» был проведен плебисцит по вопросу о назначении Наполеона пожизненным консулом, с правом назначения своего преемника. Только 8374 (а в Париже всего лишь 80 из 60 тыс.) голосовавших высказались против этого предложения, после чего сенат 10 термидора X года (29 июля 1802 г.) постановил: «Французский народ назначает и сенат провозглашает Наполеона Бонапарта пожизненным первым консулом. Статуя мира запечатлеет для будущих поколении признательность нации» [146] Collection complete des lois, deciets, ordonnances… par J. B. Duvergier. Paris, 1824, v. 1, P. 205. .

Вся социально-экономическая политика Консульства совершенно отчетливо проводилась в интересах буржуазии и имущего крестьянства. Социальные завоевания буржуазной революции неукоснительно отстаивались Наполеоном. Но так же последовательно он стремился к ликвидации всех ее демократических преобразований. Этим определялась и его политика в отношении церкви. Термидорианский Конвент и Директория в этой области оставались на позициях буржуазного свободомыслия — церковь по-прежнему была отделена от государства; революционное законодательство в этих вопросах в общем сохранялось, а с папством велась решительная борьба. Но Наполеон не случайно уже во время своего первого итальянского похода вел осторожную политику в отношении Рима и папы. Став первым консулом, он взял решительный курс на примирение с католической церковью и, в частности, с папой.

Наполеон учитывал, что во французской деревне, в огромной своей массе религиозной, эта политика будет популярна. Он высоко ценил также роль церкви в поддержании основ буржуазного общества. «Общество не может существовать без неравенства состояний, — утверждал он в беседе с тем же Редерером, — а неравенство состояний не может существовать без религии. Когда один человек умирает с голоду рядом с другим, у которого все в избытке, он не может согласиться с этим различием, если нет власти, которая говорит ему: „Этого хочет бог. Нужно, чтобы в мире существовали бедные и богатые…“ Я вижу в религии не тайну воплощения, а тайну общественного строя; она связывает идею равенства с небом, и только это мешает тому, чтобы богач не оказался зарезанным бедняком» п.