Альберт Манфред(Отв.редактор): История Франции т. 2

Аристократия, крупная буржуазия, все консервативные и умеренные элементы видели в Марате своего врага и сумели организовать, даже в ту пору, когда только что была провозглашена свобода печати, систематическую травлю издателя «Друга народа». Это была единственная газета, подвергавшаяся с осени 1789 г. непрерывным преследованиям и запретам. Марат ушел в подполье и наладил нелегальное издание газеты. Он продолжал разоблачать тайные происки двора, двоедушие и склонность к измене лидеров «аристократии богатства». Он последовательно отстаивал интересы бедных людей — крестьянства, плебейства, «мелкого люда». И потому, несмотря на все преследования и гонения, его влияние в народе непрерывно росло, — он становился уже не по названию газеты, а по общественному признанию — истинным другом народа.

Важными центрами политической жизни стали клубы, выполнявшие тогда в какой-то степени роль партий. Среди политических клубов крупную роль стало играть «Общество друзей конституции», более известное под именем Якобинского клуба, как он обычно именовался по помещению библиотеки монахов-якобинцев, в котором проходили его заседания. На протяжении революции состав Якобинского клуба менялся. Первоначально он был очень широким — объединял всех сторонников нового революционного порядка от Мирабо до Робеспьера. В 1790 г. из клуба выделилась его правая часть — умеренные либералы (Мирабо, Байи, Ле Шапелье и др.), образовавшие «Общество 1789 года».

Но и после ухода этих консервативных элементов в Якобинском клубе постепенно начала определяться новая линия размежевания между более умеренными и единомышленниками Робеспьера [24] См. «La Societe des Jacobins». Recueil des documents. Red. et introd. par A. Aulard, t. 1–6. Paris, 1889–1897. .

Более радикальным по своим настроениям и демократическим по составу был Клуб кордельеров (названный так по имени церкви, в помещении которой он заседал), или «Общество прав человека и гражданина», как он официально именовался. В отличие от Якобинского клуба в составе кордельеров было мало депутатов Учредительного собрания, да и членские взносы в нем были значительно ниже. Наибольшим влиянием в нем пользовались на начальном этапе адвокат Жорж Дантон, смелый оратор, обладавший громоподобным голосом, Камилл Демулен, считавший себя одним из первых республиканцев, разделявший также республиканские идеи адвокат Франсуа Робер, Моморо и др.

«Социальный кружок» («Cercle social»), основанный в 1789 г. аббатом Клодом Фоше и Никола Бонвиллем, и тесно связанная с ним широкая организация, называвшаяся «Всемирная федерация друзей истины», объединяли довольно разнородные демократические круги. Вопрос о «Социальном кружке» надо признать еще недостаточно выясненным в исторической литературе [25] См. А. Р. Иоаннисян. Коммунистические идеи во время Великой французской революции. М., 1966; В. С. Алексеев-Попов. «Социальный кружок» и демократическо-республиканское движение в 1791 г. — «Из истории общественных движений и международных отношений». Сб. памяти акад. Е. В. Тарле. М., 1957, стр. 170–208; В. М. Далин. Бабеф накануне и во время Великой французской революции. М. 1963, стр. 317–325. . С его трибуны и со страниц издаваемой Бонвиллем газеты «Буш де фер» («Железные уста») нередко пропагандировались идеи эгалитаристско-утопического характера. В то же время нельзя считать случайным, что в рядах «Федерации друзей истины», да и в самом «Социальным кружке» немалую роль играли люди, которые позднее окажутся в рядах жирондистов.

В Париже и во многих других городах в разное время возникли многочисленные народные общества. Их деятельность также еще полностью не изучена, но из того, что известно, видно, что они оказывали влияние на развитие политической активности народных низов.

Демократическое движение, питаемое неудовлетворенностью народных масс практическими результатами революции, росло, ширилось, становясь важной движущей силой революционного процесса. Его рост ускорял и политическое размежевание внутри бывшего третьего сословия: чем сильнее становилось демократическое движение, тем определеннее и резче поворачивали вправо крупная буржуазия и ее политические руководители.

Первый же острый политический кризис должен был раскрыть всю глубину этих процессов. Он наступил летом 1791 г., когда парижане однажды — 21 июня, — проснувшись от пушечных выстрелов и звона набата, узнали поразившую всех весть: король и королева тайно бежали из своего дворца.