Заполонилась русскими родина наша.
Оцепили нас из конца в конец.
Гложут нас, вцепившись зубами,
Скот наш к себе угоняют,
Друг за другом нас истребляют,
Земли наши дробят на куски,
Тушат наши все очаги,
Смешали их со своими,
И вот стали теперь мы людьми,
Не имеющими своей родины,
Своей родной земли… 38
В этом отрывке можно увидеть фольклорные мотивы, отмеченные выше: многочисленность русских (ср. «как деревьев в лесу») и их действия, сравнимые с действиями эпического мангадхая, разрывающего людей и уничтожающего очаги (= родину). Характеристика, которая дается врагам, вкладывается в уста второго парня, который призывает соплеменников:
Мы, буряты, сколько есть нас,
Остановим несущих нам зло,
Перережем ненавистных,
Подавим наших врагов! 39
Восприятие русских как максимальной опасности, во избежание которой в случае поражения лучше погибнуть, отразились в словах девушки из группы пленных, конвоируемых четырьмя русскими стражниками:
Чем считаться скотом у русских,
Чем для русских подметкой стать,
Уж лучше – всему конец,
Уж лучше умру я в тайге… 40
Здесь же дается качественная характеристика взаимоотношений русские – буряты , когда буряты должны будут занять нижние уровни иерархии: человек – животное /русский – бурят, или верх – низ / русский – подметка, что имплицитно может характеризовать и восприятие автором современной ему ситуации.
Одновременно словами, вложенными в уста шамана Нагарай-заарина, «восстанавливается истина» – в соответствии с дискурсом национально-культурного возрождения показано «реальное» место бурят в истории:
Мы из племени монголов —
Из тех, кто мир на части рушил,
Все ломал, весь мир топтал,
Из упрямой породы лихих смельчаков
С мощью несокрушимою!..
Наступит когда-то пора,
Когда мы, хори-буряты,
Разогнем согбенные спины.
Ах, если бы на нашей прекрасной,
На нашей цветущей родине
Мы жили бы все единой семьей,
Уж бы слава о нас
В одно прекрасное время гремела… 41
Поскольку одной из основных задач национально-культурного возрождения начала XX века являлось создание собственной государственности, то в монологе Бадана Туракина, одного из лидеров хоринцев, изобретается «золотой век», в котором нет места русскому:
Не подпадать под пяту
Многочисленных русских…
Да образуем мы государство,
Великое и обширное,
С печатью высокой счастливой судьбы.
В котором для всех будет счастье
И будет царить надо всем
Один лишь высокий ум!.. 42
Следует напомнить, что эти строки были написаны тогда, когда впервые в истории бурятского народа создавалась бурятская государственность. Еще в 1917 году другой лидер национального движения и активный участник создания первого бурятского государства писал: «Если инородческие массы, в течение столетий видевшие со стороны русских одни лишь притеснения, относились и относятся с большим недоверием и неприязнью ко всему русскому, то инородческая интеллигенция, воспитанная целиком в духе лучших традиций и идеалов русской общественности и литературы, совершенно иначе проявляла свое отношение к третьему элементу России вообще и Сибири в частности. Яркие и благородные примеры Ядринцевых, Потаниных и др. не могли не вызвать в душе и сознании инородческой интеллигенции Сибири чувства глубокой признательности и уважения по адресу третьего элемента („верхи областнической интеллигенции“. – Т.С. )» 43.
Амбивалентность восприятия России общественным сознанием определяется, с одной стороны, реальной социально-политической практикой (Бурятия с XVII века находится в составе России), с другой – мобилизованной этничностью периода национально-культурного возрождения. Приведенные материалы еще раз демонстрируют сложность проблемы самоидентификации и показывают, что в историческом прошлом бурят этногрупповые идентичности имели множественный, не взаимоисключающий характер, где российская (гражданская) идентичность занимала свое место, хотя для большей части не только носителей традиции, но и ученых национальное является синонимом этнического.
Бурятский материал демонстрирует внебиологический (окказионально конструируемый) характер этничности и разные уровни этнической лояльности, характерные для бурятской культуры. Это подтверждает слова Э. Геллнера о том, что «нации создает человек, нации – это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей» 44, что это прежде всего внутригрупповая дефиниция, обозначаемая исследователями как своего рода «постоянный, неформальный, извечно подтверждаемый плебисцит» 45.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу