Михаил Толочко - Военные разведчики XX века

По окончании Института международных отношений, Олег Гордиевский поступил в КГБ в 1962 году и, пройдя через разведшколу, был направлен в Данию в качестве атташе советского посольства, занимавшегося на самом деле организацией переброски наших нелегалов, т. е. кадровых сотрудников КГБ, выступавших как иностранные граждане.

Я познакомился с ним в 1967 году, когда прибыл в Данию на пост заместителя резидента. Впечатление он производил самое благоприятное: прекрасное знание датского и немецкого языков, недюжинная эрудиция, особенно в области истории и религии, явная склонность к освещению политических вопросов, что не входило в его обязанности, умеренность в употреблении спиртных напитков (редкость в любой советской колонии) и даже любовь к камерной музыке, что совсем не вписывается в образ Джеймса Бонда. По своим взглядам Гордиевский принадлежал к «детям двадцатого съезда» (во всяком случае внешне; видимо, на самом деле его эволюция в сторону антикоммунизма была гораздо глубже). Хорошо помню, как он отрицательно воспринял подавление «пражской весны» в 1968 году, — на многих в посольстве, в том числе и на меня, эта акция произвела самое тягостное впечатление, еще немного пахло ушедшей хрущевской оттепелью и своих взглядов (в известных рамках) особо скрывать не приходилось.

Вернувшись из Дании, Гордиевский вскоре перешел в англо-скандинавский отдел политической разведки ив 1973 году был направлен в Копенгаген в качестве заместителя резидента.

Гордиевский пишет, что он установил контакт с английской разведкой в 1974 году. Как я предполагаю, до этого у него сложились довольно плотные отношения с датскими спецслужбами, однако работа на маленькую Данию его тяготила, ему хотелось иметь дело с солидной спецслужбой. Об обстоятельствах вербовки Гордиевский умалчивает, но подчеркивает, что он пошел на сотрудничество на идейно-политической основе. Я вполне это допускаю: если на коммунистов работала масса агентов, не бравших денег, то почему, собственно, не работать на Запад во времена коммунистической диктатуры и медленного разложения всей системы? Впрочем, истину можно узнать лишь из материалов английской разведки.

В 1976 году я был назначен резидентом в Данию и с радостью констатировал, что моей правой рукой будет Олег Гордиевский. Естественно, у меня не было никаких сомнений в его честности, вообще без доверия в разведке невозможно работать — это доказала атмосфера тридцать седьмого года, когда по взаимным наветам практически большая часть кадров разведки была расстреляна. Работали мы вместе два года без всяких осложнений. Бросая сейчас ретроспективный взгляд на Гордиевского как на английского шпиона, я не могу не отметить его огромной осторожности, стремления избегать всяческих конфликтов, в том числе и со мною, тактичной дистанционности в отношениях, известной замкнутости в образе жизни. Доверие к Гордиевскому укреплялось и его семейными корнями: отец — старый чекист, жена тоже кадровая чекистка в звании капитана.

В Копенгагене Гордеевский познакомился со своей будущей второй женой (тоже дочкой чекиста), приехав в Москву, он развелся, что не могло не сказаться на его карьере. Судьба Гордиевского как английского агента висела на волоске: после развода его вполне могли заткнуть в какую-нибудь дыру типа учебного заведения или провинции, где ею возможности помощи англичанам были бы сведены на нет. Удивительно, что английская разведка не удержала Гордиевского от развода, видимо, англичане недооценивали возможности роковых последствий таких событий.

Помнится, в 1980 году тогдашний начальник отдела и я визитировали Гордиевского на его квартире — жена, после рождения первой дочки, была еще в больнице, стол отменно сервировала теща в духе изысканной азербайджанской кухни (кстати, первая жена Гордиевского — армянка, вторая — азербайджанка, так что в семейной жизни просматривается «кавказский след»), в квартире намечался ремонт, взгляд радовали картины нашего художественного авангарда, которые Гордеевский собирал.

Возвышение Гордиевского, удержавшегося в отделе на скромной должности, произошло не без скрытой помощи англичан, которые не давали виз нашим сотрудникам, выезжавшим в Лондон. Руководство отдела вполне резонно хотело посылать в Лондон свои собственные кадры, а не опираться на другие отделы, где работали «чужаки». Гордиевский только начал изучать английский, Англию он совершенно не знал, но все же его решили «попробовать на визу», не особенно рассчитывая на успех. Гордиевский сам говорил мне, что он не питает никаких надежд на успех (это лишний раз доказывает его хитрость и умение вести двойную жизнь), однако, к превеликому удивлению всех, эту визу он получил.