Игорь Князький - Тиберий - третий Цезарь, второй Август…

…Угодливость была ему так противна, что он не подпускал к своим носилкам никого из сенаторов, ни для приветствия, ни по делам. Когда один консуляр, прося у него прощения, хотел броситься к его ногам, он так от него отшатнулся, что упал навзничь. Даже, когда в разговоре или в пространной речи он слышал лесть, то немедленно обрывал говорящего, бранил и тут же поправлял. Когда кто-то обратился к нему «государь», он тотчас объявил, чтобы более его так не оскорбляли. Кто-то другой называл его дела «священными» и говорил, что обращается к сенату по его воле: он поправил его и заставил сказать вместо «по его воле» — «по его совету», и вместо «священные» — «важные». {426} 426 Светоний. Тиберий. 26-27.

Тиберий, особенно в первые годы своего правления, считался с общественным мнением, настроениями римлян. Правда, это не относилось к вопросам политическим. Но вот в вопросах, связанных с любовью к искусству, Тиберий не раз шел навстречу мнению народному. Так, к примеру, Тиберий вернул жителям города Гелиополя в Египте для их культовых обрядов изображение спартанского царя Менелая {427} 427 Плиний Старший. Естественная история. XXXVI, 197. — по преданию, когда ахейцы победно возвращались от берегов Троады на родину, то корабли спартанцев бурей были занесены к берегам Египта, почему египетские эллины особо чтили память царя Спарты, с похищения жены которого и началась Троянская война.

Для удовольствия народа Тиберий постоянно выставлял знаменитые картины и скульптуры в храме Августа для всеобщего обозрения. Тиберий сам умел высоко ценить произведения искусства и на приобретение их денег не жалел, вопреки обычной своей экономии в государственных расходах. Так в своей спальне он велел поместить картину, оцененную в шесть миллионов сестерциев. {428} 428 Там же. XXXV, 70. Особо восхищался Тиберий знаменитой статуей великого скульптора Лисиппа «Апоксиомен». В этой скульптуре впервые в мировом искусстве художнику удалось запечатлеть мимолетное движение. «Тиберий не мог удержаться, хотя владел собой в начале принципата, и перенес её в свою спальню, заменив другой статуей, но римский народ не мог примириться с этим настолько, что криками в театре потребовал поставить Апоксиомена на прежнее место, и принцепс, хотя очень любил его, поставил на прежнее место». {429} 429 Там же. XXXIV, 62. Похвальное уважение мнения народного правителем.

Состояние нравственности народной немало заботило Тиберия. Пишет Светоний: «Нравы общества, пошатнувшиеся от нерадивости или дурных обычаев, он попытался исправить». {430} 430 Светоний. Тиберий. 33. В исправлении этом принцепс опорой своей полагал исконно римские традиции, решительно пресекая зловредное влияние иноземных культов и священнодействий: «Чужеземные священнодействия и в особенности египетские и иудейские обряды он запретил; тех, кто был предан этим суевериям, он заставил сжечь свои священные одежды со всей утварью». {431} 431 Там же. 26.

Здесь должно вспомнить, что само по себе проникновение чужеземных верований и обрядов в Рим вовсе не было делом исторически новым. Рим, родившийся как община латинов и сабинов, изначально впитавший в себя сильнейшие этрусские, а позднее и греческие религиозные и культурные воздействия, влияниям извне никогда не был чужд. Испытал он и восточные влияния. Вспомним уже в который раз прибытие в Рим Идейской богине и роль в этом славной весталки Клавдии. С этого времени на Палатине и было устроено святилище Кибелы, почитаемой как великая мать богов. В то же время римляне достаточно бдительно отслеживали последствия для нравственности народной новых культов и обычаев, устраняя то, что представлялось им чуждым и вредным. Так в далеком от времени Тиберия 186 г. до Р.Х. сенат беспощадно пресек перенесенные на римскую почву греческие оргаистические таинства в честь бога Диониса или Вакха и потому именуемые вакханалиями. Как писал Тит Ливии, греческие вакханалии принесли в Рим «не один — единственный вид порока, а именно — совместный разврат свободнорожденных мужчин и женщин, но из той же «мастерской» выходили лжесвидетели, поддельные печати и завещания, а также доносы; оттуда же отравленные зелья и убийства, совершаемые в далеких внутренних покоях, так что иногда не оставлялось даже трупов для погребения. Вакханты отваживались на многое с помощью хитрости, но большей частью прибегали к силе. Творимое насилие сохранялось в тайне, потому что из-за восклицаний вакхантов, звона тимпанов и грохота кимвалов не мог быть услышан ни один крик о помощи среди творимых разврата и убийств». {432} 432 Тит Ливии. История Рима от основания города. XXXIX, 8, 7-8. Проведенное по поручению сената консульское расследование показало, что вакханты в Риме создали по сути организованное преступное сообщество численностью до семи тысяч человек. Меры против вакхантов после изобличения их преступной деятельности были приняты быстрые, решительные и беспощадные.