Джемс Макговерн - Мартин Борман

Никто и никогда не осмеливался говорить с Борманом в таком тоне, и когда Бургдорф закончил говорить и его последние слова повисли в воздухе «почти как проклятие», воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Бургдорфа. Затем Болдт услыхал голос Бормана, он ответил кратко, в нехарактерной для него мягкой манере, его голос был «холодно сдержанным и масленым»: «Мой дорогой друг, вы не должны обобщать. Даже если другие и обогатились, то не следует обвинять в этом меня. Я клянусь всем, чем угодно, что я остался в стороне от этого. Ваше здоровье, мой друг!»

Спустя четыре дня уже не будет поводов поднять тост за здоровье Бургдорфа, его найдут застреленным. Однако через семь часов после обличительной речи Бургдорфа Болдт увидел их вместе. Молодой капитан явился в конференц-зал Гитлера с докладом и его взгляду открылась следующая картина: Бургдорф, Борман и Кребс развалились в удобных креслах, накрывшись пледами и подушками. Они спали, в комнате стоял громкий храп; Гитлер был вынужден прокладывать себе путь перешагивая через их вытянутые ноги, чтобы взять доклад Болдта.

Доклад обрисовывал мрачную картину положения дел, впрочем, как и все остальные от 28 апреля. Красная Армия продолжала свой путь к центру Берлина, и некоторые ее части уже заняли несколько корпусов рейхсканцелярии. Не было никаких вестей о 12-й армии Венка или о других деморализованных карательных подразделениях, которые, как все еще надеялись обитатели бункера, могли бы прорваться через кольцо окружения и спасти их. Генерал Вейдлинг больше не верил в это. Он пришел к выводу, что с практически разгромленными и плохо укомплектованными войсками, защищавшими Берлин, которые вскоре останутся без боеприпасов, бункер будет взят в ближайшие два дня. На военном совете, запланированном на вечер, Вейдлинг собирался посоветовать Гитлеру прорываться в западном направлении.

Снаряды русских продолжали рваться над бункером, выводя из строя систему коммуникаций. Единственным надежным источником информации и связи с окружающим миром оставался радиотелефон, связывающий бункер со штабом гросс-адмирала Деница в Плене на берегу Балтийского моря, примерно в двухстах милях северо-западнее Берлина.

«Недостаток в свежем воздухе стал невыносим, — вспоминал Болдт, — головные боли, учащенное дыхание, пот… люди… погрузились в скучное и тягостное состояние духа». Однако Мартина Бормана среди них не было, хотя в 8.00 утра он отправил Деницу следующую радиограмму:

«Вместо того чтобы немедленно направить войска для нашего спасения, человек, облеченный властью, хранит молчание. Предательство, кажется, заменило преданность. Канцелярия уже в руинах».

По-прежнему не было никаких вестей о подкреплении, и Борман послал Деницу вторую телеграмму:

«Шернер, Венк и прочие должны доказать свою преданность фюреру и прийти ему на помощь как можно скорее».

Ответа не последовало. Войска Деница, состоящие из остатков армий, были зажаты британскими и канадскими войсками на севере. И Дениц, и члены объединенного генерального штаба, присоединившиеся к нему, знали, что уже не существует немецких войск, способных освободить Берлин.

Гитлер и Борман этого не знали. По причине вышедшей из строя связи они не представляли реальной картины того, что происходило вне подземного мира бункера. С тех пор как они спустились туда, ни один из них даже не пытался выйти на поверхность и проверить, как идут бои за Берлин.

Наконец, в 9.00 поступили сенсационные новости из внешнего мира. Они не содержали никаких вестей о долгожданной помощи и это укрепило намерение Гитлера покончить с жизнью. Тем не менее, это известие, должно быть, принесло Борману несколько мгновений большого удовлетворения. Он сидел в приемной возле входа в конференц-зал фюрера, когда вошел Гейнц Лоренц из министерства пропаганды. Лоренц проводил обзор иностранных средств массовой информации. У него были распечатки официальной информации британского агентства Рейтер, которые, как он считал, были достаточно важными для того, чтобы Гитлер ознакомился с ними.

Гитлер проводил военный совет, поэтому Лоренц отдал привезенную информацию Борману, Геббельсу и Вальтеру Хевелю, сотруднику иностранного отдела. Борман прочел, что Генрих Гиммлер предложил полную капитуляцию Германии, без каких-либо условий британскому или американскому правительству, но не России.

Геринг уже не был преемником Гитлера. Теперь, благодаря утечке информации, обитатели бункера впервые узнали о переговорах Гиммлера с графом Бернадотом. Рейхсмаршал СС, министр внутренних дел и глава всей политики Германии также перестал существовать. Борман знал это и ему не было нужды докладывать об этом перехвате Гитлеру. Тем не менее, Борман видел, как эта информация была немедленно передана фюреру его адъютантом Гейнцем Линге.