Джемс Макговерн - Мартин Борман

22 июля Борман лично разъезжал по деревням и колхозам в окрестностях Винницы. Большое количество голубоглазых, круглолицых детей удивило его и повергло в депрессию. По возвращении в «Вервольф» вечером он сказал фюреру: «По сравнению с ними наши дети выглядят как слабенькие цыплята. Действительно, даже странно подумать, что эти дети станут взрослыми украинцами, с их вульгарными, невыразительными лицами. Я был весьма поражен тем фактом, что на этих огромных открытых пространствах столько много детей и так мало мужчин. Такое плодовитое размножение создаст нам большие проблемы, ибо как раса они более выносливые, чем мы… Если позволить этим людям под контролем немцев (то есть предоставив им значительно лучшие условия) размножаться слишком быстро, это будет против наших интересов, так как расовое давление, которое станут оказывать эти проклятые украинцы, реально опасно. Наши интересы требуют совершенно противоположного — а именно, чтобы эти территории, прежде бывшие русские, были бы со временем заселены большим числом немецких колонистов, а не местными жителями».

Гитлер согласился с Борманом и разразился путанным монологом относительно методов, которыми, по его мнению, следовало обращаться с славянами. Борман, в своей теперь уже привычной манере, сделал эти пометки и послал их на следующий день Розенбергу в качестве политической директивы из штаб-квартиры фюрера. Борман, в частности, писал следующее:

«Славяне должны работать на нас. Как только они станут не нужны, они должны умереть. Поэтому обязательную вакцинацию и немецкое медицинское обслуживание славян считать излишним. Деторождение у славян нежелательно. Они могут пользоваться контрацептивами и делать аборты, чем больше, тем лучше. Образование опасно. Достаточно, если они смогут считать до ста. Лучше всего допустимо такое образование, которое готовило бы полезных для нас слуг. Всякий образованный человек — это будущий враг. Религию мы оставим им как средство развлечения. Что касается пищи, им не следует давать больше, чем нужно. Мы, хозяева, сначала все для нас».

Это помогло решить исход борьбы в пользу Коха, а не Розенберга. В конечном счете Борман настолько преуспел в умелом подрьюе положения Розенберга, что Гитлер отказывался вообще иметь какие-нибудь дела со своим рейхсминистром по оккупированным восточным территориям. Тем временем другой фаворит Бормана трудился без устали. Им был Фриц Заукель, бывший моряк и рабочий подшипникового завода, занимавший, начиная с 1927 года, пост гауляйтера Тюрингии.

В марте 1942 года Заукель, по протекции Бормана, был назначен генеральным уполномоченным по распределению рабочих. Такое название скрывало истинный характер деятельности Заукеля, заключавшейся в аресте русских и их отправке в Германию в качестве рабов.

Ко времени назначения Заукеля на эту должность в рейхе было около 50 000 остарбайтеров (восточных рабочих). До его отставки это число достигло приблизительно трех миллионов. Вербовка восточных рабочих напоминала времена работорговли. Гражданские лица в России арестовывались в своих домах, на улицах, рынках и в церквях. Велась охота на людей, в прямом смысле этого слова. Неявка на пункт вербовки наказывалась поркой хлыстами, поджогами домов и даже целых деревень.

Положение восточных рабочих, однако, было не таким тяжелым, как положение военнопленных. Рабочие были нужны нацистам, и несмотря на варварское обращение, многие из них пережили войну. Из более чем пяти миллионов солдат, взятых немцами в плен, выжили только около миллиона. Одним из тех, кто не выжил, был старший сын Сталина Яков.

Рейхсмаршал Геринг, обсуждая проблему русских пленных с графом Кьяно, жаловался итальянскому министру иностранных дел, что «… съев все что было возможно, включая подошвы сапог, они начали есть друг друга, и что более серьезно, съели также и часового-немца».

Катастрофа, произошедшая с военнопленными, не была, однако, намеренной. Рассчитывая на молниеносную войну, нацисты не подготовили условий для содержания миллионов военнопленных, большая часть которых умерла от голода, болезней, плохих жилищных условий, скорее от халатности, чем по злому умыслу. Такого не случилось с другой частью привезенных с востока людей.

27 марта 1942 года Геббельс записал в своем дневнике: «Начиная с Люблина, евреев в генерал-губернаторстве (Польши) начинают сейчас вывозить на восток. Процедура довольно варварская, и не подлежит здесь более точному описанию».