Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

В окружении Федора Алексеевича было принято решение об отсылке Дорошенко из Украины. В связи с этим к гетману и. Самойловичу отправились стольник С. Алмазов с подьячим В. Парфеньевым. Они прибыли в Батурин и через несколько дней были отпущены в Сосницу. Самойлович приказал стольнику побыть в Соснице хотя бы с неделю, пока Дорошенко соберется. Однако сразу вслед за этим Самойлович прислал к стольнику генерального бунчужного, «чтоб он Дорошенка каков есть, хотя будет отиматца и немочью, взял с собою, ехал к Москве тотчас».

Дорошенко, конечно, был возмущен такими обстоятельствами своей отправки и сказал стольнику, что даже осужденным на смерть говорят об этом заранее. И «Бог де судит гетмана» за то, что тот его не предупредил 92. Самойлович, конечно, имел возможность уведомить Дорошенко о планируемой отправке в Москву, он мог не торопить его с отъездом, но предпочел быстро и без распространения информации выпроводить грозного пленника из Украины.

С. Алмазов с П. Дорошенко выехали из Сосницы в Москву 18 марта 1677 года. По словам В. Парфеньева, Дорошенко в дороге временами был весел, а временами грустен. Он явно опасался, что его арестуют, хотя стольник его и уверял в милости царского величества 93.

Двадцать седьмого марта 1677 года Дорошенко приехал в Москву в сопровождении Семена Ерофеевича Алмазова, десяти казаков и четырех челядников 94.

На приеме у царя Дорошенко был вместе с посланцами Самойловича – генеральными старшинами судьей и. Домонтовым и писарем С. Прокоповым. В речи думного дьяка бывшему гетману выговаривалось за то, что тот «многие годы стоял в упорстве» и Правобережным городам и местечкам в результате его упрямства было нанесено большое разорение. Но за добровольную сдачу царь «пожаловал, вины и преступления» отпустил и обещал и «ввек» не вспоминать 95.

Седьмого апреля сам Дорошенко писал к и. Серко, хвастаясь, что видел «царское лицо» и «был у руки». Он упоминал также, что в то же время в Москве был освобожден и его брат Григорий 96.

По приезде Дорошенко был размещен в большой деревянной избе вместе с генеральными войсковыми старшинами. Он просил царя поселить его на отдельном дворе. На это Федор Алексеевич приказал его перевести с Малороссийского двора на новый Греческий 97.

Устроившись в Москве, Дорошенко практически сразу (10 апреля) «бил челом», чтобы к нему из Сосницы была направлена его жена 98. Подьячий Василий Юдин прибыл в Батурин к гетману и. Самойловичу в начале мая и передал указ, чтобы он жену Дорошенко из Сосницы отпустил и дал бы подводы под ее имущество 99.

Эта просьба неожиданно натолкнулась на упорное сопротивление Самойловича. Тот ссылался на то, что во время капитуляции он и старшина «пред образом пресвятые Богородицы и пред святым евангелием» поклялись Дорошенко, что он с братьями, с женой и с родственниками будет жить, где захочет, на Левобережье или в Чигирине. Поэтому де гетман и поселил его в Соснице. А теперь он, Дорошенко, отослан в Москву и оттуда пишет, чтобы Самойлович поступил согласно своему обещанию и упросил бы царя отпустить его с Москвы в малороссийские города к жене. Удивленный подьячий отвечал, что Петр Дорошенко бил челом великому государю об отпуске к себе жены своей сам по воле, и подал в Малороссийском приказе письмо, написанное своей рукой 100.

Через день, 16 мая, подьячий был приглашен на двор Самойловича, где уже находились мать П. Дорошенко, старица Митродора, его братья Григорий и Андрей и жена Люба. При В. Юдине они все «били челом… гетману со слезами», умоляя исполнить просьбу бывшего гетмана. Самойлович упорствовал и заявлял, что не может посылать их насильно, иначе все решат, что Дорошенко с супругой отправляют в Сибирь 101. Настаивая на своем, В. Юдин отправился к родственникам Дорошенко и заставил их подтвердить, что они отпускают жену Дорошенко. И только тогда взбешенный Самойлович согласился ее отправить, дав две недели на сборы.

Но когда подьячий вернулся в Батурин 27 мая и снова просил отпустить жену Дорошенко, его братья заявили, будто после отъезда бывшего гетмана в Москву его жена «учала пить безобразно». Когда же ей сказали, что нужно ехать в Москву, Люба кричала, что в этом случае муж ее «недолго на свете будет жить» 102.

Сам Дорошенко писал думному дьяку Лариону Иванову 17 июня 1677 года, настаивая на присылке своей жены. Но Самойлович, видимо, считал для себя выгодным нахождение семьи Дорошенко под его контролем в Соснице. Это делало положение бывшего гетмана зависимым от его власти, а к тому же давало козыри перед угрозой внутренних восстаний и турецко-татарского наступления.