Валерий Авдеев - Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг.

Было принято решение направить в Париж Павла Игнатьева с тем, чтобы он на месте изучил целесообразность участия России в Межсоюзническом бюро, и 28 ноября 1915 года он отбыл из Петрограда в столицу Франции, куда прибыл только 9 декабря. Накануне поездки П.А. Игнатьев встретился с видным петроградским оппозиционным журналистом и попросил у него содействия в осуществлении своей миссии. Ротмистра, в частности, интересовали связи и контакты журналиста Б. в Европе, особенно в Германии. Журналист, который имел обширные знакомства во Франции, согласился оказать помощь русской военной разведке, несмотря на свою оппозицию царскому правительству. Он дал П.А. Игнатьеву несколько рекомендательных писем к своим французским друзьям.

Все было готово к поездке Павла в Париж. П.А. Игнатьев уже упаковывал чемоданы, как вдруг получил телеграмму из штаба фронта. В ней говорилось, что вместо обещанных 50 или даже 200 тысяч рублей в его распоряжение выделяется не более 25 тысяч в месяц на все расходы, связанные с организацией агентурной разведки в Европе. Конечно, это энтузиазма П. Игнатьеву не прибавило, потому что работу предстояло начинать на пустом месте, однако и двадцать пять тысяч рублей — это не так уж и мало.

Павел Алексеевич сбрил усы, сменил гусарский мундир императорской гвардии на штатский костюм и с паспортом на имя русского военного корреспондента Павла Истомина холодным ноябрьским днем 1915 года сел в поезд на Финляндском вокзале в Петрограде. В купе было пусто, пассажиров в вагоне первого класса, которым он ехал, было мало. Перед самой отправкой поезда в купе к нему подсел какой-то господин, представившийся персидским коммерсантом. Они ехали молча, однако через некоторое время незнакомец разговорился. Он настойчиво пытался выяснить личность своего спутника и цель его поездки.

Эти расспросы вызвали подозрения у ротмистра, тем более что «персидский коммерсант» говорил с характерным старогерманским акцентом, свойственным немцам-колонистам, переселившимся в Россию во времена Екатерины Великой. Когда поезд прибыл на пограничную станцию Хапаранда на финляндско-шведской границе, П. Игнатьев сдал этого господина русским пограничным властям. Очевидно, что Павел Игнатьев давно уже попал в поле зрения австрийской или германской разведки, которая следила буквально за каждым его шагом.

Прибыв в Стокгольм, где немцы чувствовали себя как дома, Павел остановился в гостинице. Здесь он опять стал объектом пристального внимания германской агентуры. Ночью неизвестные лица предприняли попытку незаметно проникнуть в его номер и похитить документы. Эта попытка была сорвана самим разведчиком, который о происшедшем инциденте поставил в известность дирекцию отеля. Однако, как водится, все усилия найти виновных успехом не увенчались: нейтральная Швеция занимала прогерманскую позицию в этом всемирном военном конфликте.

Из Стокгольма П.А. Игнатьев отправился на пароходе по бурному в это время года Северному морю в английский порт Ньюкасл, откуда последовал в Лондон, затемненный в связи с частыми налетами германской авиации. Затем из британской столицы он выехал на юг Англии, а оттуда ночью переплыл на пароходе пролив Па-де-Кале и, наконец, очутился во Франции. В Париж он прибыл 9 декабря 1915 года.

В соответствии с дипломатическим протоколом П.А. Игнатьев должен был представиться российскому послу в Париже Александру Петровичу Извольскому, видному дипломату, занимавшему в прошлом пост министра иностранных дел России и являвшему-ся одним из творцов внешней политики страны. Он также знал, что в Париже под крылышком отца пригрелся сын Извольского в чине прапорщика, избежавший тем самым фронта. Это симпатий к бывшему министру у П. Игнатьева не прибавило.

…В один из непогожих декабрьских дней посол сидел в своем уютном кабинете в здании посольства Российской империи на улице Гренель в центре Парижа и лениво перебирал текущую корреспонденцию. В дверь осторожно постучали. Вошедший секретарь доложил, что его превосходительству хочет представиться какой-то господин Истомин, военный журналист из Петрограда. Александр Петрович журналистов не любил. Не жаловал он и военных, особенно в свете столь неудачно складывающейся для России войны.

— Опять эти господа из ГУГШа, — досадливо вздохнул он. — Ну что ж, просите.

В кабинет посла вошел высокий стройный мужчина лет 30–35, с явно военной выправкой. Незнакомец представился: