И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Вот внешняя история коммерческого военного агентства. Наподобие многих древних историй, она носит на себе отпечаток захвата. История весьма краткая, весьма запутанная, в ней много периодов, а главное — с нею очень много было хлопот для интендантства.

С истреблением мельницы усовершенствованная система продовольствия войска сведена на старый лад; перед интендантством снова восставал призрак караванов с низовою мукой; оно, очевидно, заинтересовано было в возобновлении мельницы. Кокорев, однако ж, не давал никаких утешительных в этом смысле известий; он не подавал голоса, как будто дело это вовсе его не касалось, как будто с делом не было сопряжено общественных и казенных интересов, как будто дело состояло в его лишь частных расчетах с Овсянниковым. Зато Овсянников говорил за себя и за Кокорева. Недели две спустя после пожара Овсянников подал в интендантство заявление. Указав в заявлении, что в близком времени нельзя ожидать расчетов Кокорева со страховым обществом, он объяснил, что если бы Кокорев оставил мельничное дело, как не совместное с его специальностью, то он, Овсянников, готов приобрести покупкою все остатки от сгоревшей мельницы и вновь ее построить со всевозможными усовершенствованиями; но так как постройка мельницы требовала затраты капитала, то вопрос о ее постройке становится в зависимость от предрешения военного министерства относительно будущей деятельности мельницы. Далее Овсянников заявляет, что все меры к доставлению низовой муки самого лучшего качества им уже приняты, но считает при этом как бы своим долгом предупредить, что низовая мука во вкусе, свежести и припеке не может сравниться с тою мукою, которая изготовлялась на паровой мельнице, и что разница, без сомнения, войсками будет замечена. Он указывает далее на то, что хлеб, изготовленный на мельнице, сохраняет гораздо более свежести, чем хлеб из низовой муки, припек от хлеба с паровой мельницы дает до 45 фунтов на куль, а это, по его мнению, составляет весьма важный пункт в солдатском приварке.

Вот эта поистине отеческая заботливость о солдатском приварке и побуждает, по мнению моему, главным образом вникнуть поближе в вопрос: почему же эта прекрасная мельница сгорела? Почему сгорела эта образцовая мельница, снабженная всеми средствами предупреждения от подобных последствий пожара, мельница, находившаяся в распоряжении человека, который так тонко и умно ценит ее общеполезность, который по совместной ему специальности, по свойственному ему благоразумию, конечно, умел принимать все меры к предупреждению гибельных последствий от пожара, так близко угрожающего вообще мельницам при небрежном хозяйстве? В былое время, когда не существовало страхований от огня, поджог имущества от руки самого же хозяина представлялся возможным разве в случае его умопомешательства. Если поджигали, то поджигали имущество чужое из побуждений мести и грабежа. В наше время поджогов чужого имущества почти вовсе не встречается, случаи же поджога имущества собственного не представляются редкостью. Произошло некоторое видоизменение: состав преступления тот же, но обстановка совершенно иная и совершенно иные приемы исследования. Существенная разница в обстановке преступления заключается в том, что поджигатель истребляет имущество, находящееся в его же полном распоряжении. Отсюда весьма благоприятное условие для осуществления преступного намерения. Поджигатель вполне располагает как выбором времени, так выбором и приложением средств поджога к делу; он может даже принять меры к тому, чтобы сокрушительная сила огня истребила и самый след поджога ранее, чем в силу постороннего вмешательства пожар будет потушен. Если при поджоге чужого имущества хозяин истребляемого имущества оказывает возможное содействие к исследованию полезными указаниями относительно условий местности и тех обстоятельств, при которых пожар возник или мог возникнуть, высказывает свое подозрение на то или другое лицо, если факт поджога констатируется до очевидности и никогда почти не представляется спорным на суде, то в поджоге имущества от руки самого же хозяина исследование весьма естественно не может рассчитывать на его содействие. Исследование с большим трудом собирает данные относительно условий местности и тех обстоятельств, при которых возник пожар, с величайшим усилием раскрывает нити, указывающие на виновность самого хозяина. А хозяин смотрит сложа руки на исследование и способен видеть в нем одно лишь пристрастие. Он не остановит исследования от фактической ошибки; он воспользуется ею на суде в подтверждение того, что исследование относилось к нему пристрастно. Факт поджога оспаривается до последней возможности, потому что по самой обстановке пожара виновный хорошо понимает — установление поджога для него было бы крайне опасно. Вот почему в делах о поджоге собственного имущества факт поджога всегда представляется спорным. Ввиду, однако ж, той несомненной истины, без посредства которой мы мыслить не можем, ввиду того, что нет действия без причины, ввиду того, что причина пожара отодвигается подсудимым в область смутных предположений, ничем реально не обусловленных, суд, решив отрицательным путем вопрос о причинах пожара, обращается к исследованию вопроса о том, в какой связи стоит факт истребления имущества с его интересами. Вот какой путь исследования, господа присяжные заседатели, по свойству самой обстановки преступления представляется единственно возможным по настоящему делу.