Габриэль Городецкий - Миф «Ледокола» - Накануне войны

Настойчивые попытки Шуленбурга возродить идею четырехстороннего пакта; экономическое соглашение с Германией, заключенное в январе 1941 года; преднамеренная дезинформация, скрывавшая на ранних этапах подготовку к войне; распространение войны на Юго-Восточную Европу и желание воспрепятствовать замирению между Англией и Германией явились для Сталина достаточным основанием, чтобы сделать ставку на Германию.

Вводящее в заблуждение коммюнике, обнародованное сторонами после переговоров, служило интересам германской пропаганды, свидетельствуя о растущих разногласиях между Россией и Англией. Чтобы ослабить влияние коммюнике, русские пошли на чрезвычайные меры. В Берлине русские ставили перед собой цель улучшить свои стратегические и политические позиции, устранив опасность со стороны Германии. Сталин постарался не попасть в ловушку, расставленную ему текстом коммюнике. Стремясь установить свое господство в Европе и создать новый мировой порядок, Гитлер пытался внушить собеседникам, что Англия фактически выбита из игры. Однако фигура Черчилля, все больше и больше усиливающего влияние, ставила под сомнение такого рода суждения. Хотя Сталин презирал англичан и не доверял им, он тем не менее не намеревался сжигать мосты в отношениях с Англией и тем более способствовать англо-германскому сближению, лежавшему в основе его страхов. Берия оперативно предупредил его, что у правительств западных стран, видимо, создалось мнение, что советско-германский военный союз находится в процессе создания 46.

Пренебрежение к Криппсу и Англии, продемонстрированное визитом Молотова в Берлин, охладили ее отношения с Россией и, казалось, подтвердили широко распространенное мнение о том, что Германия и Россия решили соединить свои судьбы. Криппс, которого Молотов постоянно третировал и бойкотировал, очевидно, из страха, что всякая связь с ним будет рассматриваться немцами как показатель сближения с Англией, теперь стал выступать за ужесточение позиции Англии 47. С этого времени русским приходилось учитывать, что Криппс впредь объяснял свою изоляцию не только отношением к британскому правительству, но также и «контактами между Москвой и Берлином, которые гораздо теснее, чем полагали многие» 48.

Чтобы рассеять опасения Англии, Майский был в срочном порядке проинструктирован Молотовым. Ему сообщили, что на переговорах не решался вопрос о сферах влияния. «Никакого договора в Берлине не было подписано и не предполагалось этого делать». Однако Молотов не скрывал надежд, что переговоры по затронутым в Берлине проблемам будут продолжены по обычным дипломатическим каналам. Во время беседы было также сказано, что Сталин не вынашивает агрессивных намерений против Турции, а лишь пытается опередить там немцев и воспрепятствовать возможным английским акциям против России с юга. Немцы же стремятся связать руки туркам под предлогом предоставления им гарантий безопасности на румынский лад, одновременно заманивая русских возможностью изменения конвенции, подписанной в Монтрё. Однако русские выступают против этого, поскольку «во-первых, Турция должна оставаться независимой и, во-вторых, режим в проливах может быть улучшен в результате наших переговоров с Турцией, но не за спиной Турции». В заключение Молотов откровенно заявил: «Ясно, что немцы и японцы очень хотели бы толкнуть нас к Персидскому заливу и Индии. Мы отказались обсуждать этот вопрос, так как считаем такой совет со стороны немцев неуместным» 49.

Сталин мог оценить серьезность ситуации, просто следя за интенсивной открытой и тайной деятельностью Гитлера на Балканах в целом и в Болгарии в частности. Едва закончилась берлинская встреча, как главы стран Юго-Восточной Европы совершили паломничество в Берлин и Вену. Не дожидаясь советского ответа, Гитлер подчинил своему влиянию балканские государства. Не прошло и недели со времени отъезда Молотова, как немцы объявили о присоединении Венгрии, Румынии и Словакии к Тройственному пакту 50. По свидетельству германского посла в Белграде, отношение к Германии «определялось полным признанием военного превосходства Германии на континенте, растущим пониманием бессмысленности русофильских тенденций…» 51. Буферная зона, которую Сталин столь настойчиво пытался создать с помощью коллективной безопасности, а позднее путем жесткой политики, направленной на раздел сфер влияния, видимо, рухнула 52.