Николай Ульянов: Петровские реформы

В 1703 году, в Лодейном Поле спущена на воду первая Балтийская эскадра — 6 фрегатов. А к концу царствования Балтийский флот насчитывал 48 линейных кораблей и 800 галер и других мелких судов. То был вид вооруженной силы, какого древняя Русь совсем не знала. Флот и армия поглощали две трети тогдашнего бюджета. Пришлось перестраивать всю финансово-налоговую систему, создавать новые учреждения, новые методы экономии.

Военная реформа была матерью почти всех других реформ. Вот хоть бы губернская. Учреждение губерний имело целью возложения на них содержания военных сил, а по окончании войны — расквартирования полков. Административные функции губерний определились и упорядочились с течением времени; первоначальная же идея губерний была чисто финансовая. Финансы были ахиллесовой пятой Петра. Страна бедная, а расходы на войну превышали все, что можно было извлечь из этой страны. Отсюда беспощадные поборы, налоги, битье кнутом, разорение и запустение целых округов.

В этом видят обычно бессердечие Петра и полное его безразличие к народным страданиям. Создан был он, конечно, не из мягкого металла, но служение свое народу понимал, как полководец, посылающий в бой своих солдат. Понимал он также свое служение не как служение одному только поколению. Народ был для него понятие не узко временное, но многовековое. Когда он убедился, что будущему поколению народа грозит беда от его собственного сына, царевича Алексея, он не поколебался принести его в жертву. Тем меньше вызывала у него колебаний необходимость прочих жертв. Но в 1721 году, по окончании Великой Северной войны, он заявил Сенату, что с этих пор надлежит стремиться к облегчению тягости, возложенной на народ. Вопросы народного хозяйства и благоустройства он стремится с тех пор переносить в местное управление, придав ему общественный характер, призвав к самодеятельности дворянство и высшее купечество. Многие из тягостей реформ объяснялись не только их характером и сложностью, но также невежеством и неподготовленностью исполнителей. Страна расплачивалась за свою многовековую неповоротливость и безграмотность. А какова была эта безграмотность,— можно судить, хотя бы по состоянию арифметических знаний москвичей. Числа изображались не цифрами, а буквами, как это перешло на Русь из Византии. Книга с арабскими цифрами впервые вышла в Москве в 1647 году. Москвичи не любили арабских цифр, даже преследовали их. Из четырех действий арифметики знали кое-как сложение и вычитание. Умножение и деление давались плохо. Еще хуже дроби. Не знали приведения к одному знаменателю. Учебников арифметики не было. Лишь в 1703 году, при Петре, вышла первая печатная русская арифметика Леонтия Магницкого.

Евклидова геометрия вовсе не была известна. «Богомерзостен перед Богом всяк любяй геометрию» — гласила тогдашняя церковная мудрость. Измерять площадей и углов не умели. Не было и соответствующих приборов. Единственным землемерным орудием была веревка. Первый учебник геометрии англичанина Фарвардсона — учителя навигацкой школы,— появился в 1719 году. Что же касается науки и всяких открытий, то они шли мимо тогдашней России — Коперник, Кеплер, Тихо де Браге, Галилей, Ньютон. Имя Ньютона впервые встречается в устах Петра Великого. В других областях знаний, особенно в астрономии, в физике, в географии, москвичи продолжали жить откровениями древних христианских писателей, вроде Козьмы Индикоплова, Епифания Кипрского, и представляли вселенную в форме сундука с полукруглой крышей. Сведения о ботанике и зоологии почерпались не наблюдением над природой, а из книги «Физиолог», составленной тоже в первые века христианства. О слонах, например, там можно прочесть: «Естество слона таково: если упадет, не может встать; не сгибаются у него колени. Когда он захочет спать, то засыпает, прислонившись к дубу. Охотники же, понимая слоновое естество, подпиливают дерево. Когда слон, придя, обопрется о него, дуб сломится и слон начнет реветь. Другой слон, услыхав, придет ему помогать и, не будучи в состоянии помочь, упадет сам, и закричат оба. Тогда придут 12 слонов, и те не смогут поднять лежащего, и снова все возопиют. После же всех придет малый слоник, просунет хобот под лежащего и подымет его. Естество же малого слона таково: если покадишь, или волосом, или костью его, где бы то ни было — ни бес, ни змея туда не войдут».

Вот книжные пособия, на которых основывалась московская образованность до XVIII века. Необходимость спешного внедрения в русское общество естественно-исторических и математических наук не требует объяснения. Одним из первых мероприятий Петра в этом направлении было учреждение школы математических и навигацких наук и открытие сети цифирных школ.