Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Версаля при королях

Затем все процессией движутся в капеллу; на груди Его Величества сверкает бриллиантовая звезда на голубой орденской ленте; за ним следуют принцы. Месса длится не более получаса; будь она длинней, никто не остался бы: в капелле лютый холод, хотя в зимние месяцы высокая золоченая загородка из дерева и стекла защищает кафедру от сквозняков.

По возвращении во дворец — «большой куверт», то есть парадный обед. Он сервирован в одной из передних комнат, ведущих к залу «Бычий глаз». Король и королева садятся друг против друга за маленький и, как того непременно требует этикет, квадратный стол, заставленный серебром. Только для них приготовлены обитые зеленой парчой кресла; герцогини усаживаются на поставленные в ряд табуреты, а позади них остается стоять целая толпа придворных. Кто угодно может присоединиться к ним: достаточно быть прилично одетым, иметь при себе шпагу и держать под мышкой шляпу (все это берется напрокат у дворцовых привратников).

Зрелище стоит таких усилий. Вот служители вносят золоченые «сундучки» — в них содержатся соль, перец, сервиз и салфетка; на поставцах высятся графины с охлажденным вином. Трапеза началась. Блюда, прибывающие сюда под эскортом гвардейцев, оказываются из-за продолжительности пути от кухни до королевского стола несколько остывшими, хоть и закрыты высокими металлическими крышками.

Не будем подробно останавливаться на меню — это заняло бы не менее двух страниц. Оно состоит из пятидесяти различных кушаний: тут и четыре супа, и два очень солидных главных блюда — говядина с капустой и задняя часть телятины на вертеле; безусловно, человеку с хорошим аппетитом здесь есть чем поживиться.

Королева во время публичной трапезы обычно ничего не ест и лишь смотрит на мужа; он же, как истинный потомок Бурбонов, не ограничивает себя лишь корочкой хлебца. Вслед за дебютом ему подают еще шестнадцать блюд: тут и индюшачьи потроха в бульоне, и сладкое мясо в папильотках (то есть приготовленное завернутым в промасленную бумагу), и молочный поросенок на вертеле, и бараньи котлетки, и телячья голова под острым соусом… Затем появляются четыре вида закусок, и не какие-нибудь редисочки или хитро свернутые ломтики колбасы, как нынче, а куски телятины, филе молодого кролика, холодные индюшата, телячьи поджилки; за ними следуют шесть жарких, два основательных салата и шестнадцать легких — из овощей, яиц и молочных продуктов; и наконец на десерт — дивные фрукты: виноград, гранаты, груши, необыкновенного сорта вишни, и т. д. и т. п. Четыреста каштанов и сорок восемь кексов завершают трапезу…

Разумеется, Людовик XVI не обязан одолеть всего, просто ему предлагается широчайший выбор любимых яств. Конечно, «представление» такого количества блюд было делом длительным и очень утомляло из-за постоянного снования прислуги; кроме того, оно сопровождалось возмутительным воровством. Все знали, что блюда, к которым никто не притронулся, наверняка будут переправлены на съестной рынок Сердо, где к вящей выгоде офицеров Мундшенкского ведомства королевский десерт всегда шел нарасхват. Это и составляло для причастных к этому ведомству служащих всех рангов и специальностей специфическое материальное преимущество.

Боясь утомить внимание читателя темой королевских застолий, мы с сожалением отказываемся от дальнейшего смакования подробностей, при том, что наши архивы дают возможность добраться до наимельчайших. Ученый, дерзнувший на исследование в этом направлении, должен заранее смириться с равнодушием широкой публики. Но те, кто влюблен в Версаль (а такие встречаются), с восторгом обнаружат в его работе как раз недостающие обычным путеводителям детали. И, опираясь на точные факты, они теперь смогут живо вообразить себе ту сугубо частную, семейную жизнь, что протекала в прекрасном дворце вплоть до момента насильственного изгнания его владельцев.

Когда 5 октября 1789 года около четырех часов пополудни из окон замка были замечены первые шеренги женщин, ведших за собой парижский люд на приступ, огромный дворец охватило смятение. Внезапно стало очевидно, что построенная для престижа и пышных церемоний «твердыня монархии» не в состоянии выдержать осаду, и доступы в нее абсолютно не защищены.

К наступлению ночи парижане уже завладели большим двором и сгрудились у изящных и хрупких решеток. Толпа все нарастала. Она затопила огромную площадь и все видимое пространство. Малейшего усилия колоссальной орды было достаточно, чтобы дворец с неизбежностью пал ее жертвой.