Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Версаля при королях

В то время как в нескольких шагах от Тюильрийского дворца штормит Учредительное собрание, король продолжает свою «работу». Он по-прежнему занимается подсчетами, он правит цифры и выясняет, что с 1775 по 1791 год он совершил 2636 выходов, что 25 раз он проводил смотр военных парадов, и два из них не обошлись без накладок; что за 852 дня, проведенных им в поездках, он 385 раз спал вне Версаля. Затем король подсчитал, что за четырнадцатилетний срок своего царствования он 104 раза охотился на кабана, 1207 раз — на оленя, 266 раз — на косуль; что 33 раза он охотился с собаками, а 1025 — с ружьем; что 149 раз он, оказывается, выходил без ружья просто так, а 233 — на прогулку…

Невольно мысль обращается к вынужденной существовать бок о бок с таким человеком Марии-Антуанетте; но одновременно на память приходит знаменитое любовное письмо из «Рюи Блаза»: «„Сеньора, сегодня ветрено. Я шесть волков убил“. И подпись: Карл, король». [176] См. выше: «Профессия — король».

Теперь откроем одну из счетных книжек короля. Там записаны его личные расходы, выплаты пенсий и вознаграждений с 1772 по 1784 год, с 1776 по 1792 год — счета на семейные и некоторые другие траты; и все это рукой Его Величества аккуратно записано в линеечку, систематизировано, суммировано и доведено до предельной четкости.

Чтобы оценить странную привлекательность этого занятия, которое скорее пристало бы дотошному клерку, нежели монарху, нужно вообразить, чем был «дом» французского короля до 1789 года.

Целое полчище служащих было приставлено к персоне монарха. И это не были составляющие его Двор высокопоставленные особы: главный духовник, главный камергер, главный гофмейстер и прочие, чьи должности переходили по наследству и давали почетное право фигурировать в «королевском альманахе». Я говорю просто о прислуге, функция которой состояла в обеспечении ежедневных потребностей короля, его пищи, его одежды. Только для этой цели (для какой простому смертному достаточно одного слуги и кухарки) в Версале содержится шестьсот человек, и чрезмерно завалены работой они, разумеется, не были. Причем в это число не входят ни те, кто непосредственно обслуживал особу короля, ни бессчетная неквалифицированная челядь, приписанная к службам и кухням. Я имею в виду только двенадцать «помощников хлебодаров», столько же мундшенков, двенадцать «резальщиков», четырех зеленщиков, четырех пирожников, «переносчиков столов», служащих, ответственных за огородные овощи, служащих, ответственных за фрукты, и их помощников, чья обязанность — ездить за фруктами в Прованс, сорок или пятьдесят ключников с их не менее чем двадцатью помощниками, четырех смотрителей за посудой, смотрителей за бутылками, одного рядового епанченосца и двенадцать каких-то еще епанченосцев, восьмерых сапожников, шестерых чулочников, девятерых брадобреев… Некоторые профессии уж совсем непонятны: кто такие «бегальщики за вином» или многочисленные «торопители»? Среди прочих в этой толпе находили себе применение и какие-то «известители». Также неясно, чем различались «ординарные поварята» от просто поварят? «Ординарный поваренок короля» — это неплохо звучит и, надо думать, вызывало зависть.

Скорее всего, Людовик XVI не только не знал имен этих низших служащих, но вообще не подозревал об их существовании. Они получали жалованье и всякого рода оплаты от администрации королевского дома, которая выдавала деньги на закупку мяса, вина и прочих припасов для прокорма этого народа. Заметим, что точно так же был устроен «дом королевы», «дома» всех принцев и каждого из королевских братьев.

Однако подсчет вовсе не этих расходов обнаруживаем мы в записях Людовика XVI. То, что король каждый вечер отмечал, а в конце месяца тщательно суммировал, было его личными деньгами из собственного кошелька: «выиграл на лотерее 90 ливров; дал королеве 15 500 л. для Эстергази; проиграл 12 874 л. 12 су; дал королеве 12 000 л.» — эта последняя статья расхода встречается часто.

Перечень пенсий и наград также очень показателен. Людовик XVI любил делать добро, и почти все такого рода пометки говорят о его душевной теплоте: «Некоему по имени Фалло, паралитику — 72 л.; старику Би, восьмидесяти двух лет — 200 л.; девице Фурне, что выходит замуж, — 200 л.; солдату из швейцарской гвардии, которому повредили глаз, — 200 л.; охотничьему смотрителю Меру за падеж коров — 200 л.; детям Гамена — 240 л.». Вполне вероятно, это тот самый слесарь Гамен, [177] Франсуа Гамен (1751–1795) изготовил уникальный замок для королевского тайника в Тюильрийском дворце; сделавшись сторонником якобинцев, он в 1793 г. выдал его секрет Конвенту. Обнаруженные в шкафу бумаги послужили материалом для обвинения короля в измене народу. Поскольку придворному слесарю тоже грозил революционный трибунал, он к тому же сочинил версию о попытке короля отравить его вином. что скоро предаст своего благодетеля. К политике имеет отношение, кажется, лишь январская запись 1792 года: «г-ну Аклоку, из предместья — 1800 л». Аклок — пивовар из Сент-Антуанского предместья был верным сторонником короля и тем командиром Национальной гвардии, который во время захвата Тюильри 20 июня встал со своим полком на защиту короля и был выброшен народом из дворцового окна.