Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Версаля при королях

В каждый из летних месяцев великолепное зрелище фонтанов один или два раза устраивается и в наше время для нынешней владычицы Версаля — публики. В такие дни нам приходится не обращать внимания на плотную, как стадо баранов, толпу, на то, что блеск и игра фонтанов над двумя десятками тысяч голов еле видны (или совсем не видны) из-за зонтиков, которыми люди в зависимости от капризов погоды спасаются от солнца или дождя.

Лишь тот, кому во время утренней прогулки в еще закрытом парке случайно посчастливится накануне Праздника фонтанов попасть на пробный пуск воды — лишь он сможет оценить их элегантную прелесть. В окружении великолепных пустынных террас и темных аллей густолиственных столетних каштанов зрелище этих мощных, взлетающих на фоне цветов, мраморов и подстриженных тисовых кустов струй производит волнующее впечатление величия и удивительной изысканности…

Интересно, найдется ли в несметной, ежегодно собирающейся на этот праздник толпе хоть один человек, который воздал бы должное творцу этого чуда? Имена Ленотра, Мансара и Лебрена, чьи разные по характеру дарования соединились в создании сказочного сада, достаточно известны, но имя Франсина, украсившего парк водяными струями, простому посетителю не знакомо. Эрудиты, конечно, его знают — недавно оно было весьма удачно присвоено одной из версальских улиц, улице Труб; однако несведущему человеку оно не скажет ничего. Говорят, один почтенный обыватель, прочтя его на табличке, пояснил своему чаду: «Это уменьшительно-ласкательное имя, которым Людовик XIV звал мадам Дюбарри». [51] Жанна Бекю, графиня дю Барри (1743–1793) — фаворитка Людовика XV, гильотинированная во время террора. Отпрыск был восхищен такой образованностью.

Прежде всего заметим, что Франсин (лучше произносить на манер семнадцатого века: Франшин) — это не один человек, а целый семейный клан, перебравшийся около 1590 года во Францию из Флоренции. Члены этого достойного семейства специализировались в «искусстве применять воду для украшения садов и парков». Приглашенному Генрихом IV и получившему чин инженера королевских фонтанов Тома Франсину помогал его брат Александр, которому было поручено следить за водяными сооружениями Фонтенбло.

Честно говоря, в наши дни их творения показались бы скорее забавными, чем красивыми, — то были гроты с различными сюрпризами. Например, в Сен-Жермене находился грот Орфея, где автоматы разыгрывали целый спектакль. Кроме самого легендарного певца, в нем участвовали еще четыре добродетели; чуть только Орфей касался струн своей лиры, фигуры оживали, грот раскрывался, и оттуда выходили львы, тигры, волки, лисы; деревья, осенявшие эту мифологическую сцену и сделанные из раковин, начинали колыхаться, словно под порывами ветра; на ветвях появлялись птицы (тоже из ракушек), и журчанье бежавшей по специальным трубам воды имитировало их пенье… Феерия обыкновенно завершалась игрой скрытых водометов, нарочно направленных на зрителей, которые разбегались, орошенные их брызгами с головы до ног.

В Версале семья Франсинов жила на площади Дофина по соседству с Ленотром. Легко вообразить, как художники во время постоянных бесед делились своими планами, как обсуждали совместные замыслы, в которых их понимание воды, деревьев и цветов сливалось воедино… Думается, гораздо более классичный в своих вкусах Ленотр старался угомонить несколько эксцентричное воображение своих итальянских собратьев по искусству, разъясняя наивность их водяных затей; ему хотелось привить им вкус к более простым и величавым эффектам, способным захватывать с первого взгляда.

Это сотрудничество произвело на свет прекраснейший в мире сад, и доля славы, которая по праву принадлежит Франсинам, по меньшей мере равна заслугам садовника. Подумать только: ведь им удалось подвести сюда, так сказать, каплю за каплей целое море воды, способное напоить фонтаны, потребляющие 62 тысячи гектолитров в час!

Похоже, эта оргия фонтанов побуждала Людовика XIV иногда подумать и о своих парижанах, которые постоянно испытывали недостаток в воде. Именно Франсину обязаны парижане постройкой Аркейского акведука, что доставлял городу около 6000 гектолитров в час. Однако 3600 гектолитров шло на надобности королевских дворцов и лишь 2400 — населению. Цифра эта, конечно, ничего не говорит читателю, но постараемся расшифровать: парижанину доставалось в день ведро воды.

По поводу этого водопровода король писал: «Понимая, что для населения нет ничего важнее источников воды и что общины и большие дома терпели бы крайнее неудобство без такого устройства, Его Величество, не имея более горячего стремления, как снабдить город всем, что необходимо для его жизни и здоровья, с удовольствием принимает способствующие этой цели предложения…» В соответствии с королевским приказом «трубы, поставляющие аркейскую воду, надлежало подвести до улицы Сен-Оноре, чтобы здесь ее по надобности использовать». Разумеется, водопроводные трубы достигали не всех этажей; исключение составляли только особняки принцев и очень важных персон. Должно было пройти еще двести пятьдесят лет, прежде чем Париж дождался более или менее удовлетворительного снабжения водой. И все-таки уже в XVII веке некоторые привилегированные парижане могли у себя дома принять ванну.