Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора

Подлое убийство тов. Кирова, совершенное отхвостьем зиновьевско-троцкистской оппозиции, превратившейся в замаскированную двурушничеством форму белогвардейской организации, свидетельствует о том, что враг переходит к крайним средствам сопротивления.

Это требует усилия всех рычагов пролетарской диктатуры на основе всемерного повышения классовой бдительности, настроенности и непримиримости к врагам.

В первую очередь это требование относится к нам, работникам Военной прокуратуры, поставленным партией на важнейший участок борьбы с наиболее острыми формами контрреволюционной работы и в то же время непосредственно стоящих на страже крепости и мощи РККА — важнейшего оплота пролетарской диктатуры.

Однако ряд фактов сигнализирует явное притупление классовой бдительности у отдельных работников Военной прокуратуры.

Эти факты находят свое выражение в смазывании существа контрреволюционных дел, в несвоевременной изоляции классово-враждебных элементов, в затяжке расследования контрреволюционных преступлений, не всегда к тому же проводимом с достаточной полнотой.

Приведем несколько подобных фактов:

1. В депо Бочкарево бригадир Подопригора, исключенный в 1930 году за антисоветские действия из партии, выступая по поводу приговора Военной коллегии над контрреволюционерами Зиновьевым, Каменевым и др., заявил, что приговор в отношении Зиновьева неправилен, что Зиновьев заслужил иного отношения к себе, что он — Зиновьев — защитник рабочего класса.

Налицо активное контрреволюционное выступление зиновьевца, которого необходимо было немедленно арестовать и привлечь к ответственности.

Инструктор политотдела Уссурийской дороги и парторг депо совершенно правильно потребовали немедленно арестовать контрреволюционера Подопригору.

А пом. военного прокурора Уссурийской железной дороги т. Малиевский заявил, что оснований для ареста этого активного контрреволюционера-зиновьевца он не видит, и в санкции на арест отказал.

Подопригора был арестован только распоряжением прокурора дороги т. Пелих.

За притупление классовой бдительности, попытку смазать контрреволюционный характер выступлений зиновьевца Подопригора, Малиевский снят ГВП с должности пом. военного прокурора Уссурийской железной дороги и уволен из рядов Военной прокуратуры.

2. В декабре 1934 года красноармеец 18 ОМСБ Шевелев в группе красноармейцев вел такие разговоры по поводу убийства тов. Кирова:, «на место Кирова еще 20 человек найдется, их всех перестрелять не жаль». Ясно, что Шевелев, пробравшийся в Красную Армию, классовый враг, сбросивший маску; этого врага необходимо было немедленно арестовать и привлечь к ответственности.

А военный прокурор 3-го стрелкового корпуса т. Доминский в санкции на арест Шевелева отказал и дело в отношении его в уголовном порядке прекратил, мотивируя «отсутствием социально чуждых данных в социальном происхождении Шевелева, а также недолговременным пребыванием его в воинской части».

И в данном случае — явное притупление классовой бдительности, недооценка контрреволюционного характера выступления классового врага.

За эту грубую политическую ошибку на военного прокурора стрелкового корпуса Доминского наложено дисциплинарное взыскание.

В целом ряде случаев Глазной военной прокуратуре приходилось давать телеграфные указания об изоляции лиц, обвиняемых в контрреволюционных преступлениях по полученным информационным донесениям.

Это свидетельствует о недостаточной большевистской твердости у ряда прокуроров в борьбе с классово-враждебными элементами.

Сигнализируя об этих фактах притупления классовой бдительности, имевших место в наших рядах, Главная военная прокуратура еще раз напоминает о том, что только большевистская настороженность и непримиримость, революционная бдительность во всей нашей работе, — именно то, что дает нам Сталинский стиль — обеспечит окончательный разгром классового врага и его агентуры.

п. п. С коммунистическим приветом — Розовский» [161] Подлинник письма хранится в архиве ГВП в томе «Указания и директивы ГВП за 1935 год». .

Военная коллегия Верховного Суда СССР, возглавляемая Ульрихом, «штамповала» приговоры по таким делам. В этот период не было вынесено ни одного оправдательного приговора, ни одного решения о возвращении дела на доследование.

Еще более примитивным было рассмотрение дел на особом совещании.