Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора

Но кто-то, видимо, впредь запретил упоминать в протоколах в качестве заговорщика задушевного друга Сталина, и тогда на всякий случай пришили к делу справку. До ареста С. М. Буденного дело не дошло.

Неразжалованного Маршала Советского Союза Егорова А. И. судили негласно в Военной коллегии и председательствовал Волин — председатель Верховного Суда СССР. О судебном разбирательстве составлен беспримерно примитивный протокол. В нем был записан даже в таком виде ответ подсудимого на вопрос: «Признаете себя виновным?» — «Будто признаю»…

Осуждение А. И. Егорова состоялось в 22-ю годовщину Красной Армии, а 23 февраля 1939 г. он был расстрелян. Лишь в 39-ю годовщину Вооруженных Сил Маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров был посмертно реабилитирован.

С одним из следователей, участвовавшим в «расследовании» по делу Егорова, нам удалось встретиться в 1956 году. Второй следователь, Ямницкий, был расстрелян в 1940 году.

B. М. Казакевичу удалось уйти от ответственности за преступное усердие, проявленное не только по делу Егорова, но и по ряду других дел. Его подобрал Абакумов, и он продолжил службу в особых отделах. Нам он представился как участник обороны Сталинграда. Грудь его была в орденах. За какие заслуги они были получены, мы не проверяли. Что же он нам объяснил?

— Припоминаю, вел следствие по делу Маршала Егорова А. И., но я пальцем его не тронул.

— Егоров все рассказывал без принуждения, — продолжал объяснять Казакевич, — охотно, мне было известно, что Ежов обещал ему сохранить жизнь.

Было ли так?.. Проверить невозможно.

— Когда 17 ноября 1938 г. вышло постановление, осуждающее преступные методы следствия, насажденные Ежовым, и было строжайше запрещено их применять, я, — утверждал Казакевич, — обратился в 1939 году к Кобулову, заместителю Берии, и сказал ему: «Ведь Егоров оговорил себя». Кобулов ответил: «Если врага обманули для пользы дела, так это хорошо».

Судите, как хотите, давал нам понять Казакевич, Кобулова нет в живых, он расстрелян вместе с Берией…

— Направить дело А. И. Егорова в суд и составить обвинительное заключение по делу приказал Берия, — заключил свое объяснение Казакевич. («А что такое приказ, вы, люди военные, знаете».)

Так мы столкнулись со своим бессилием. Собирать на Казакевича доказательства, изобличающие его лично в применении преступных методов следствия, было нелегко.

Мы не самоустранились от преследования в уголовном порядке следователей-фальсификаторов и клеветников-доносчиков. Непросто было и добиться для них справедливого и безусловно обоснованного наказания. Некоторые из них были преданы суду и осуждены.

Пришедший ко мне на доклад майор юстиции Павел Михайлович Андриященко начал его необычно:

— Хочу напомнить, Борис Алексеевич, один из эпизодов из фильма «Чапаев»…

— Бросьте шутить… Ближе к делу…

— Нет… Я серьезно. Послушайте и представьте себе следующий эпизод из этого фильма: Василий Иванович Чапаев на подручных предметах, помните, на клубнях картофеля, доходчиво объясняет комбригу Елане «где должен быть командир в бою?» и поучает: должен быть там, откуда ему легче оценить ситуацию в целом, откуда лучше руководить бригадой…

Чапаев сердится на Еланю потому, что тот, по его мнению, нужно или ненужно, скачет впереди пехотной цепи. Василий Иванович боится, что «пуля-дура» лишит его не только близкого друга, но и лучшего комбрига дивизии, умного, отважного, беспредельно преданного Советской власти бойца».

— Откуда у вас такой комментарий к этому эпизоду? — спросил я.

— Вычитал в журнале «Экран». Специально разыскал в связи с исследуемым нами делом. Оказывается, Еланя — это не кто иной, как настоящий комбриг Чапаевской дивизии Кутяков Иван Семенович. Под таким нареченным именем вывел Фурманов Кутякова в своем романе, затем это имя перешло и в фильм…

— Что же получается? Василий Иванович всячески беспокоился за жизнь своего боевого друга, оберегал его от «пули-дуры», а она настигла его?..

— Да, — ответил Андриященко, — грустная история. Сколько раз «пуля-дура» могла оборвать его жизнь на поле боя, но пощадила. А вот когда, казалось бы, и неоткуда ей появиться — появилась…

Документы из личного дела Ивана Семеновича Кутякова свидетельствовали, что он, сын батрака, с первых же дней гражданской войны добровольно вступил в красногвардейский отряд. Оказавшись на фронте, отважно воевал. Его личная храбрость выдвигает его в командиры сначала отрядом, затем бригадой, а после трагической гибели Василия Ивановича Чапаева — в начальники созданной Чапаевым дивизии.