Всеволод Егорьев - Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

24 февраля отряд в составе тех же четырех крейсеров вышел в море во второе крейсерство.

Целью его было выполнение той части задачи, поставленной Владивостокскому отряду в основной директиве адмирала Старка, которая осталась невыполненной в первый поход.

Предстоящая операция была направлена на корейские порты к бухты, расположенные в заливе Браутона (Корейского залива) и к северу от него, а также на подходы к ним от берегов Японии и, в частности, от портов залива Вакаса.

Выход из Владивостока занял довольно много времени как вследствие окрепшего из-за 20- градусного мороза льда, так и потому, что впервые приходилось выходить по извилистому фарватеру через недавно поставленное в восточных воротах пролива Босфор Восточный заграждение из гальванических мин крепостной минной роты. Проход сквозь него происходил поодиночке.

Выйдя в Уссурийский залив, крейсеры встречали отдельные льдины. К югу от о-ва Аскольд льда вовсе не было.

Чтобы замаскировать истинные цели крейсерства, сначала шли в юго-восточном направлении и только когда скрылись берега Приморья повернули в юго-западную четверть, взяв курс к острову Мацусима (Дажеелет).

На следующий день (25 февраля) в открытом море в течение двух часов производилось учебное маневрирование (эволюции по сигналам); в 16 часов эскадра повернула по направлению к мысу Пещурова (Цогадай тан), рассчитывая обнаружить берега к рассвету. 26 февраля в 8 часов открылся корейский берег. Определив по нему свое место, корабли отошли от берега и крейсеровали малым ходом на линии сообщений Гензана с портами Японии (Гензан – Цуруга).

Весь день и следующую ночь эскадра держалась в этом районе.

Напряженное наблюдение за горизонтом приводило лишь к тому, что не один раз фонтаны кашалотов, часто встречавшихся в этих местах, принимались за дымы на горизонте.

Любовались красотой корейских гор, покрытые снегом вершины которых ярко блестели на солнце, наслаждались резким, против Владивостока, потеплением (здесь было до 5-6° выше нуля), но ничего и никого не обнаружили.

На рассвете 27 февраля эскадра направилась вглубь залива. Браутона – к Гензану и около 8 часов подошла к острову Никольского (остров Но), не приближаясь, однако, к берегу ближе 4 миль. Повернув затем на север, корабли осмотрели открывшуюся из-за мыса часть бухты. [77] 1 Хотя Г. К. («На крейсере «Россия») и пишет: «Вскоре из-за мыса была видна и глубина бухты….», но в действительности полного обследования примененным способом самого рейда Гензан приходится, однако, из-за наличия выступающего мыса, сомневаться. Конечно, Гензан в 1904 г. был совершенно не похож на современный порт, не имел почти никакого оборудования, но все-таки представлял собой довольно крупный населенный пункт сельского вида, обладал довольно обильными рыболовными плавучими средствами и кое-какими складами. Это было известно русским и до войны, так как некоторые из владивостокских крейсеров бывали в нем в 1903 г. То обстоятельство, что Рейценттттейн в своих донесениях не упоминает ни единым словом об обнаружении чего бы то ни было в Гензане, только подтверждает факт, что порт Гензан и бухта, в которой он расположен, вовсе и не были обследованы крейсерами 27 февраля.

И здесь ничего не было обнаружено, за исключением находившихся в море нескольких корейских рыбачьих шаланд. Осмотр богатейшего комплекса якорных стоянок и рейдов участка Гензан- Юнг Хинг-порт Лазарева был произведен недостаточно углубленно. Проходя в расстоянии 4 миль от острова Никольского и мысов континентального берега Кореи, можно было видеть исчерпывающим образом только бухту Юнг Хинг, однако, более углубленные в материк части ее находились в расстоянии 15-16 миль, следовательно, на пределе видимости. Южная бухта, в которой расположен самый порт Гензан, с востока закрыта выступающим на север мысом (ныне мыс Карумаппо) – следовательно, южные части ее и собственно порт Гензан рассмотрены быть не могли.

Также не могли быть как следует просмотрены рейд и бухты порта Лазарева и устье реки Дунган, в пределах которых могла укрываться разная мелочь.

Ограничившись таким поверхностным осмотром, Рейценштейн приказал повернуть на север к порту Шестакова (Симпо).

И этот удобный рейд (пролив) был также осмотрен поверхностно. [78] 2 Один из участников пишет: «А затем заглянули в порт Шестакова».

Проходя лишь мимо этой укрытой якорной стоянки, без захода в самый пролив Симпо и проникновения на собственно рейд, нельзя осмотреть, вследствие гористых берегов острова Гончарова, внутренность четырех бухт, врезывающихся в этот остров с севера. Эти бухты еще до войны служили привычным местом базирования китобойных пароходов русского китобойного предприятия Кейзерлинга и вполне могли быть использованы теперь для стоянки малых японских судов.