Ричард Майлз - Карфаген должен быть разрушен

В таком же ключе Тимей отображает и отношение карфагенян к греческой культуре. Он описывает, как карфагенский полководец Гимилькар, захватив и разграбив Акрагант, отправляет картины и изваяния в Карфаген, а горожане пытаются помешать этому, поджигая святилища {43} 43 Ibid., 13.90.1–6. .

Безусловно, к свидетельствам Тимея, приводимым в «Исторической библиотеке» Диодора, следует относиться критически, но и малопродуктивно отвергать их как фикцию. Несмотря на предвзятость и фрагментарность изображения карфагенян, преувеличения и клише, описание им этнического конфликта в Сицилии очень полезно уже по той причине, что оно отражает реакцию на гораздо более сложный процесс сосуществования пунического и греческого населения на острове.

К счастью, мы располагаем и показаниями историков, симпатизировавших карфагенянам, — греков Филина из Акраганта (описавшего Первую Пуническую войну), Сосила и Силена (спутников Ганнибала во Второй Пунической войне) {44} 44 Hoyos 2003, 212–222; Lancel 1999, 25–28. . Хотя сохранились лишь фрагменты их сочинений, нам повезло, что нашлись добросовестные римские авторы, широко использовавшие оригиналы этих произведений. К их числу относится римский писатель конца II века Целий Антипатр. Его труд тоже не выдержал испытания временем, но им успел воспользоваться Ливии, чья история раннего Рима дошла до нас почти полностью {45} 45 Livy (21.38.3). . [14] Ливий читал труд Цинция Алимента, побывавшего в плену Ганнибала во время Второй Пунической войны.

Многим мы обязаны Полибию, самому значительному историку интересующего нас периода {46} 46 Об «Истории» Полибия: Champion 2004; Walbank 1957–79. . Греческий аристократ, привезенный в Рим заложником в шестидесятых годах II века, сблизился с римским полководцем Сципионом Эмилианом. В последующие два десятилетия он сопровождал Сципиона в средиземноморских экспедициях и был свидетелем осады и разгрома Карфагена в 146 году. Хотя Полибий относился к Карфагену враждебно, он считал своим долгом уважать профессию историка. Он, конечно, не мог не указать на ошибки, совершенные коллегами {47} 47 Walbank 1985, 262–279. . Но не только писатели, дружественные Карфагену, подвергались его осуждению. Ремарки, например, по адресу Тимея в книгах Полибия, как заметил один современный историк, «неизменно ругательные» {48} 48 Ibid., 272. . [15] Полибий в том числе обвинял Тимея в пренебрежительном отношении к другим историкам.

Полибий в то же время охотно признает заслуги тех авторов, которые, по его мнению, соответствуют высоким требованиям, предъявляемым серьезному историческому исследованию. Категорически не соглашаясь с Филином по целому ряду вопросов, он явно одобряет его дидактический стиль и относится к нему настолько уважительно, что взял его труд за основу в описании Первой Пунической войны {49} 49 Walbank 1957–79, 1; 63–130; 1985, 77–98; Scuderi 2002, 277–284. .

Что касается материальных свидетельств, то руины Карфагена всегда будоражат воображение любого человека, оказывающегося среди них. Слухи о том, что карфагеняне успели надежно упрятать свои сокровища в надежде на возвращение, соблазнили воинов римского полководца I века отправиться на поиски кладов {50} 50 Plutarch Pomp. 11.3–4. . Для современного археолога Карфаген представляет собой огромный пазл, детали которого умышленно выброшены или уничтожены. Однако история учит нас: невозможно сокрыть и забыть следы прошлого.

Хотя религиозный центр на Бирсе и был уничтожен, многие близлежащие кварталы и часть сооружений на холме избежали полного разрушения. Римляне и сами ненароком способствовали сохранению материальных напоминаний о пуническом Карфагене, засыпав их тысячами кубометров булыжников, валунов и развалин. Даже зловещий 60-сантиметровый черный слой в стратиграфии западных склонов — археологическая отметина сгорания города в 146 году — наполнен южноитальянской посудой, информирующей нас о том, какая керамика была в моде у карфагенян накануне гибели {51} 51 Harden 1939, 12. О других археологических свидетельствах сожжения города см. Docter et al. 2006, 75–76. .

Кроме того, сохранились тысячи памятников, зафиксировавших вотивные жертвоприношения Баал-Хаммону и Тиннит, верховным божествам Карфагена. Хотя тексты и стандартны, в них содержится важная информация о религиозных пунических ритуалах, особенно в отношении принесения в жертву детей. Уцелели и некоторые письмена, иллюстрирующие различные стороны городской жизни, в частности сооружение общественных монументов и совершение религиозных обрядов. Эти эпиграфические свидетельства помогают понять особенности не только религиозных культов, но и образа жизни в городе {52} 52 Lancel 1995, 199–204. . По надписям на каменных плитах мы можем зрительно представить себе горшечников, сукновалов, столяров, возниц, мясников, каменщиков, ювелиров, лекарей, писцов, толмачей, землемеров, жрецов, вестников, истопников и купцов, населявших этот многолюдный по тем временам город {53} 53 Huss 1985, 481–483. .