Георгий Касьянов: Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

В переговорах о новом союзном договоре с украинской стороны появились мотивы о необходимости признания центром полного суверенитета Украины как главного условия подписания договора. В Верховной Раде национал-демократы вошли в союз с наиболее прозорливой частью коммунистического большинства, возглавляемого Леонидом Кравчуком. Именно эта новая «группа интереса» приняла решение о реконфигурации референдума о сохранении Союза ССР, предложенного Михаилом Горбачевым.

Баланс настроений и расклад сил между сторонниками сохранения Союза и сторонниками суверенитета или независимости в республике был продемонстрирован на общесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. Вопрос, предложенный М. Горбачевым, практически предлагал сказать «да» Союзу как федерации равноправных суверенных республик, в котором полностью гарантировались бы права и свободы людей. После событий зимы 1991 г. в республиках Балтии этот вопрос-обещание выглядел достаточно декларативно. Тем не менее 70,2 % голосовавших произнесли желанное М. Горбачевым «да» Союзу. Многоэтажную формулировку основного вопроса референдума в политическом фольклоре того времени передавали так: «Народ спросили: “М-м?”, он и ответил: “М-м!”». В то же время 80,2 % тех же голосовавших ответили утвердительно на вопрос о том, что Украина будет частью союза советских суверенных государств именно на основе Декларации о государственном суверенитете Украинской ССР [28]. В принципе, упомянутая шутка вполне подходила и ко второму вопросу…

В трех западных областях (Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской) по решению областных советов в бюллетени был добавлен третий вопрос: поддерживают ли граждане полную независимость Украины, гарантирующую равные права всем гражданам, независимо от их национальности и вероисповедания? Подавляющее большинство сказало решительное «нет» Союзу (от 76 % до 80 %) и «да» независимости (85–90 %).

Результаты референдума были любопытны не только выявленными тенденциями в настроениях большинства населения — разница между теми, кто поддерживал сохранение Союза, и теми, кто необходимым условием этого считал соблюдение суверенитета, была невелика. Совершенно очевидно, что ясных представлений о сути этого суверенитета у большинства участников референдума не было, впрочем, как и у авторов вопроса. Было понятно, что большинство населения Украины (за исключением трех западных областей) еще не готово к решительному разрыву с Союзом. Формулировка вопросов, которая вуалировала глухую, но ожесточенную борьбу между коммунистической номенклатурой центра и республики за передел власти и явную борьбу между сторонниками и противниками суверенитета, свидетельствовала, что компромисс между ними был еще возможен.

Возможности для этого компромисса были исчерпаны неудачной попыткой переворота в Москве 18–22 августа 1991 г. В первые дни путча, когда в Верховном Совете обсуждался вопрос о провозглашении независимости, значительная часть депутатов-коммунистов колебалась. Более того, сторонники Союза как в Киеве, так и в ряде регионов республики задекларировали свою поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП), попытавшемуся взять власть в союзном центре.

Нажим со стороны национал-демократов и части «национализированных» коммунистов во главе с Л. Кравчуком, быстро радикализировавшихся после очевидных признаков поражения ГКЧП, заставил их принять окончательное решение. Не менее важным фактором стало довольно бесцеремонное поведение представителей путчистов с руководством республики: оно четко уразумело, что независимо от исхода событий в Москве необходимо немедленно юридически оформить выход из-под власти непредсказуемого центра.

Утром 19 августа 1991 г., на следующий день после объявления о введении чрезвычайного положения и создании ГКЧП в кабинете Л. Кравчука состоялось совещание руководителей республики, КПУ и армейского командования с представителем ГКЧП генералом В. Варенниковым. Переговоры о введении чрезвычайного положения в УССР окончились ничем [29]. В этот же день из секретариата ЦК КПУ во все областные комитеты КПУ была отправлена шифрограмма с указанием поддержать ГКЧП (на следующий день ее отозвали, поскольку в Москве ГКЧП терпел поражение).

В то же время в правительстве республики (президиуме Кабинета министров) явно были готовы стать на сторону путчистов и даже заготовили постановление «О мерах в связи с обращением к советскому народу Государственного Комитета по чрезвычайному положению», в котором содержались распоряжения об ограничении свободы прессы и даже о возможном пересмотре Декларации о государственном суверенитете. Было принято решение о создании особой комиссии во главе с министром по вопросам обороны, национальной безопасности и чрезвычайных ситуаций Е. Марчуком (комиссия, прозванная «украинским ГКЧП» так и не начала работу). В украинских «верхах», которые послушно, однако очень вяло еще следовали распоряжениям ГКЧП, никто не решался взять на себя ответственность за решительный приказ, тем более что подавляющее большинство жителей столицы Украины достаточно индифферентно отнеслись к известиям из Москвы. Стоит заметить, что часть обывателей даже обрадовалась перспективе «наведения порядка».