Барбара Такман - Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура

Мотивы Эшли, а именно обращение в христианство, он, вероятно, счел бы, как и прокурор из приведенного выше исторического анекдота, умопомешательством. В остальном же Эшли и Монтефиоре не слишком отличались. Слово «Иерусалим», выгравированное на кольце Эшли, красовалось золотой вязью иврита на гербе на карете Монтефиоре. Оба верили, что евреи, едва почувствуют под ногами почву Палестины, снова станут аграриями, восстановят виноградники и фиговые рощи и избавят свою прародину от запустения. Оба были в некотором смысле сионистами до сионизма, а быть сионистом в 1830-х гг. — все равно как быть антифашистом в 1930-х гг., то есть «преждевременно». Эшли был прав по неверным причинам; Монтефиоре был прав, но слишком рано.

В ноябре 1838 г. Монтефиоре отправился в Палестину, где благодаря его престижу, богатству и необычайной щедрости в прошлый его визит путешествие магната по стране напоминало объезд своих владений королем. Его кульминацией стал въезд в Иерусалим на гарцующем арабском скакуне, которого предоставил турецкий губернатор и который провез его до Оливковой горы между двух шеренг турецкой конницы в парадных мундирах. Между парадами и по-восточному пышными церемониями Монтефиоре, как истинный предприниматель, осматривал жилища, изучал санитарные условия и возможности создания рабочих мест и восстановления земель, доступные жалкой общине халукка [70] Вообще говоря, автор плохо понимает значение данного термина: халукка — система пожертвований, собираемых, начиная со Средних веков, внутри самих еврейских общин на содержание евреев, живущих в Эрец-Исраэль по религиозным мотивам. , которая до сих пор перебивалась на молитвах, плаче, цитировании Талмуда и подачках из «иерусалимских ящиков» за границей.

Оттуда он отправился в Египет, где в ходе аудиенции у Мухаммеда Али-паши, который некогда просил Монтефиоре быть его деловым агентом, представил хедиву план покупки земли, подробно изложенный в его дневниковой записи за 24 мая 1839 г.:

«Я буду просить Мухаммеда Али-пашу о пожаловании земли на пятьдесят лет; сто или двести деревень; выплачу ему увеличенную арендную плату от 10 до 20 процентов, и выплачиваться все будет наличными ежегодно в Александрии, но земля и деревни должны быть свободны на протяжении всего срока от всех возможных налогов, будь то хедива или губернатора. Добившись этого, я, если будет угодно небесам, вернусь в Англию, где создам компанию по освоению земель и поощрению наших собратьев в Европе к возвращению в Палестину… Я надеюсь постепенно побудить тысячи наших собратьев к возвращению в землю Израиля. Я уверен, что они будут счастливы возможности исповедовать нашу веру так, как невозможно в Европе».

Мухаммед Али-паша, покуривая усеянную алмазами трубку, обещал ему «любой участок земли, который найдется на продажу в Сирии» и согласился «сделать все, что в моей власти», чтобы поддержать проект 27. Но не прошло и года, как сам Мухаммед Али-паша лишился суверенной власти, Сирия вернулась под контроль султанов, и новая возможность представилась, лишь когда их жалкой династии пришел конец.

Тем временем случился так называемый Дамасский инцидент 28, разросшийся из обвинений в ритуальном убийстве, выдвинутых против евреев по делу о смерти монаха-капуцина. За обвинениями последовали все дикие признаки погромов: беспорядки, увольнения, заключения и пытки с целью добиться признаний, инициированные и поощряемые французскими агентами и местными католическими орденами. Это внесло свой вклад в эскалацию Восточного вопроса, переросшего в 1839–1840 гг. в полномасштабный кризис, в ходе которого Франция противопоставила себя другим европейским державам. Хотя Дамасский инцидент важен с точки зрения истории развития еврейского национализма в XIX в., поскольку убедил евреев всего мира в необходимости скоординированных действий, здесь он имеет значение лишь в том смысле, что представил шанс и мотив для британского вмешательства от имени евреев в дела Османской империи и донес до общественного сознания Англии тяжесть их положения.

Дипломатическая нота, адресованная протестантским монархам Европы с воззванием к восстановлению евреев была дословно опубликована в «Таймс» за 9 марта 1840 г. Она привлекала внимание к Восточному кризису и «прочим поразительным знамениям времени» как свидетельствам, что настал удачный момент для исполнения «того, что, возможно, является долгом» протестантства по отношению к еврейскому народу. Вскоре после этого генеральная ассамблея церкви Шотландии опубликовала доклад двух своих миссионеров о положении евреев в Палестине, который привлек большое внимание и за которым последовал меморандум, адресованный лорду Палмерстону и также опубликованный в «Таймс» (за 3 декабря 1840 г.). В этом докладе Палмерстона хвалили за назначение консула в Иерусалим и предоставление британской защиты евреям и выражалась надежда, что результатом нынешнего кризиса в Сирии «станет оказание еще более прочного и обширного влияния Британии в сей интересной стране» 29.