Барбара Такман - Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура

Для удобства будущих паломников в повествовании описываются оба пути в Святую землю по суше: южный маршрут через Египет и Синай, которым обычно шли путники до мусульманского завоевания, и северный — через Константинополь и Дамаск, а также прямой путь морем через Сицилию и Кипр в Яффу, который стал наиболее популярным на пике паломничеств в поздние Средние века. Аркульф как будто приехал и отбыл через Константинополь, тогда еще, разумеется, христианскую столицу, но сделал крюк по морю в Египет, что подразумевало сорокадневное плавание из Яффы в Александрию. Хотя Аркульф об этом не упоминает, в то время существовал своего рода «Суэцкий канал», о чем нам известно из латинского труда по географии того времени, написанного британским ученым Дикуилом 7. В этом труде содержится пересказ беседы с английским монахом Фиделием, который действительно проплыл по каналу из Нила в Красное море во время своего паломничества в Святую землю в первой половине VIII в. В 767 г. канал был перекрыт халифом аль-Мансуром.

Уцелели и другие рассказы очевидцев, привозимые паломниками с континента, но благодаря случайному кораблекрушению и преданному труду шотландского аббата история Аркульфа принадлежит Британии. Выпущенная в свет Бедой Достопочтенным, эта книга внесла свой вклад в страсть к паломничествам, которая вскоре охватила англосаксов. Первым паломником, оставившим рассказ о своих путешествиях, был Вилибальд Уэссекский, сын некоего Ричарда, носившего титул короля, хотя королем чего именно он был, историки так и не сумели точно установить. Неизвестно, читал ли Вилибальд «О святых местах», но это представляется вполне вероятным, поскольку это был крайне благочестивый молодой человек, еще в детстве предназначенный для служения церкви. В годы после своего затянувшегося паломничества Вилибальд стал известным епископом, который продолжил среди тевтонов проповедническую деятельность своего дяди, святого Бонифация.

Сохранилось два рассказа о его жизни и путешествиях, один анонимный, а другой — пера монахини, его родственницы, которая записала его воспоминания в последующие годы.

Уже в старости он описан как «совершенный в милосердии и мягкости», однако «внешность у него была величественная и ужасная для тех, кто ему перечил». В юности он, вероятно, производил такое же впечатление на не столь возвышенные души, поскольку в возрасте восемнадцати лет сумел уговорить отца, брата и сестру вопреки их желанию предпринять с ним дальнее путешествие в Иерусалим (невольно напрашивается вопрос, как сопротивлялась этой идее его мать, но об этом хроника умалчивает). Когда он взялся убеждать отца стать паломником и «отречься от мира», король отказался по вполне естественной причине, дескать, было бы «противно всему человеческому» оставить жену вдовой, детей — сиротами, а дом в запустении. Но настойчивый Вилибальд утверждал, что любовь к Христу должна быть превыше всех естественных привязанностей, и отец, «наконец убежденный беседой с говорящим истину сыном», согласился поехать. Решение стало для него роковым, поскольку король умер в пути еще до того, как паломники достигли Рима, и был похоронен в Лукке в Тоскане. В Риме заболел брат, но Вилибальд, оставив недужного на попечении сестры, в 721 г. продолжил свой путь в Палестину.

В любой данный период градус религиозных страстей в самой Англии можно определить по реакции путника, когда он впервые видит Иерусалим. В пылкие Средние века одни плакали, другие молились, третьи падали на колени и целовали землю. Марджери Кемп, фанатичку XV в., так переполнили чувства, что «она была готова упасть на заднее место», но спутники вложили ей в рот пряности, чтобы ее оживить. И действительно, в каждом месте, памятном тем или иным эпизодом из жизни Христа, эта паломница так склонна была «плакать и рыдать», что «ее товарищи не желали пребывать в ее обществе» 8. Позднее, после Реформации, любящие приключения елизаветинцы, ученые и купцы XVII столетия и хладнокровные скептики века XVIII могли даже не заметить поворота дороги, с которого открывается вид на Иерусалим. Викторианцы вернулись к средневековой пылкости и были склонны к слезам, благоговению и возвышенным мыслям.

Возможно, Вилибальд задал тон средневековым английским путешественникам, поскольку не нашлось ни одного, на кого увиденное не произвело бы большее впечатление. «Было ли место, видевшее чудеса Господни, — говорится в его хронике, — на котором Вилибальд, человек Божий, не запечатлел свои поцелуи? Был ли алтарь, не вызвавший его слез и вздохов?»