Евгений Кутузов: Варяги. Славяне. Русские

Если и в этом случае решения не находится, так как больший фрагмент тоже плохо сохранился, мы опять расширяем зону исследования, изучаем с той же целью еще больший фрагмент.

Занимаясь в течение десятилетий вопросом происхождения и начала Руси, автор этих строк в какой-то момент понял, что данных для решения вопроса в рамках истории Руси явно недостаточно. Пришлось расширить границы поиска и обратиться к вопросу происхождения и эволюции славянства, для которого вопрос происхождения Руси и русских будет частным случаем.

Довольно скоро выяснилось, что славянский фрагмент «орнамента» на ковре всемирной истории сохранился так плохо, что восстановить его, оставаясь в его же рамках, невозможно. Версии противоречат друг другу, фактических данных (сохранившихся элементов орнамента) не хватает.

Пришлось расширить рамки рассмотрения до еще большего фрагмента и посмотреть на славянскую тему на индоевропейском фоне, опять искать повторяющиеся мотивы «орнамента», логическое завершение оборванных нитей. Это усложнило поиск: в поле зрения попали десятки миллионов квадратных километров территории, десятки археологических культур, тысячи лет времени, сотни звучащих и молчаливых исторических свидетельств. Поскольку на пространстве нашего «ковра» пострадали разные места, то при внимательном рассмотрении на сильно попорченном полотне стали просчитываться контуры всего рисунка, неясные фрагменты стали все лучше и лучше читаться, взаимно дополняя друг друга. Так родилась тема данной работы. [1 — См.: Кутузов Е.Н. Индоевропейцы, славяне, русские. Казань, 2009. 600 с.]

Разумеется, и раньше вопрос начала Руси рассматривался в контексте истории славян, славянский феномен рассматривался в контексте индоевропейского, но, кажется, еще никто не пытался последовательно разобрать тему в таком ракурсе: большая индоевропейская картина, на которой много человеческих фигур, среди них — славянская группа фигур, а в ней — русская фигура. И все это нужно видеть одновременно. Картина сильно попорчена в разных местах. Но, уловив замысел, манеру письма художника, попорченные места можно восстановить, если не все, то значительную часть. Мы получаем дополнительную информацию исторического характера за счет выявления логики общего и частного. Появляется возможность выдвинуть непротиворечивую версию событий и ответить если не на все спорные вопросы, то на многие из них.

Таким путем двигалась мысль автора данной работы. Само же исследование построено противоположным образом: от общей картины — к ее фрагменту, далее — к части фрагмента. То есть сначала рассматривается индоевропейский вопрос, потом славянский, наконец, вопрос Руси и русских. Отсюда и название книги.

Здесь не поставлена задача исследовать каждый неясный вопрос во всей его полноте.

Это невозможно ввиду необъятности темы. Привлечен только тот фактический материал, который необходим. Рассматриваются те концепции и гипотезы, которые нужны. Не рассматривается библиография темы. По мере возможности сделано так, чтобы факты, идеи, версии работали на результат, а не свидетельствовали в пользу широкой осведомленности автора.

Хотелось бы выразить признательность историкам, лингвистам, фольклористам, антропологам прошедшего века, без работ которых не появилось бы данное исследование. Их фамилии дает список литературы в конце. Это оговорено потому, что в дальнейшем многие из них будут деликатно или жестоко критиковаться, даже если их имена и не упомянуты при этом, только историки поймут, кто имеется в виду. Но именно они создали ту постройку, с вершины которой автор, встав на цыпочки, увидел наконец край истины.

Почему никто из них не написал подобную работу? До начала 70-х годов ее вообще невозможно было написать, так как не было необходимого фактического материала (оформленного в статьях и монографиях). Когда же он появился, должно было пройти время, необходимое для его осмысления. На это ушли 70 — 80-е годы. То есть исследование, подобное этому, теоретически могло быть написано не ранее, чем на рубеже 80 — 90-х гг. Задержка не слишком велика, к тому же 90-е годы мало благоприятствовали серьезной аналитической работе о временах весьма отдаленных. Во всяком случае, автор выражает ушедшим и действующим историкам благодарность за то, что они дали возможность именно ему написать это исследование, как говорится, «стоя на плечах гигантов».

Наконец, еще одно замечание. Как было сказано, почти все стоящие факты и идеи по нашей теме введены в оборот около трети века назад и многократно использовались во многих научных трудах. Часть из них стали почти хрестоматийными, и их можно использовать без ссылок. Это резко сокращает библиографию, и может сложиться впечатление, что научная база исследования недостаточно широка. На возможный вопрос знающего историка: «Почему не использована вон та хорошая (капитальная) работа по теме?» — отвечу, что кое-какая литература не упомянута просто потому, что та же информация есть в другой книге. Например, многотомную «Историю СССР» в 60-е годы создавали многие серьезные историки, авторы блестящих статей и монографий. Если они толково изложили суть своей работы в первом томе «Истории СССР», то не всегда имеет смысл добираться до их статей и монографий. Серьезным ученым надо верить в таких случаях. Я это понял из многих проверок. Но и не обязательно делать много ссылок при этом и раздувать библиографию.