Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов

Таня переносила его первые нападки молча, не защищаясь: они слишком сильно ее задевали. Но скоро она изверилась в справедливости Андрея и стала возмущаться против его ни на чем не основанных вспышек. Взаимное понимание, установившееся между ними за эти несколько месяцев дружеских отношений, исчезло в несколько дней. Оставаясь один, вне мучивших его впечатлений, Андрей с ужасом сознавал, как быстро росло их отчуждение. Он старался вернуть потерянное, являясь с повинной. И тотчас же начиналось повторение старого.

Таня мучилась не менее Андрея. Раз утром, придя неожиданно, он застал ее с заплаканными глазами. Он почувствовал себя величайшим преступником и готов был покаяться во всем. Но с первых же слов Таня отнеслась к нему так недружелюбно, что они рассорились хуже, чем когда-либо.

Они катились вниз по крутой наклонной плоскости и вынуждены были докатиться до конца, не имея возможности остановиться.

Близился полный, неотвратимый разрыв. Андрей желал, чтобы это случилось поскорее и положило бы предел невыносимому положению. Силою обстоятельств он принужден был бы расстаться с нею, чего он не в состоянии был сделать по собственной инициативе. И все-таки он страшился удара и делал неловкие усилия отдалить грозивший момент.

Он принял наконец решение не видаться с нею вне их общих занятий. Пятницу он стоически провел у себя дома. Это был лучший день в неделе для Андрея, потому что не было никаких собраний и он обыкновенно уходил с Таней в город, или читал, либо разговаривал с нею у нее на квартире. Теперь же он решился не бывать у нее совсем. Но ему это стоило таких усилий, что на следующий же день он пришел гораздо раньше под предлогом, что ему заранее нужно поговорить о предстоявшем собрании.

Они обсудили дело в пять минут, и ему больше не о чем было говорить. В первый раз со времени их знакомства он затруднялся в сюжете для разговора с Таней. Он пожалел, что нарушил свое решение и явился так рано только для того, чтобы разыгрывать из себя глупца. Он сразу пришел в раздражительное настроение.

- Давно ли вы видались с Лизой? - спросил он, чтобы как-нибудь наполнить неприятную паузу.

Он сделал это без умысла, но более неприятной темы нельзя было выдумать.

Лиза была светская барышня, кузина Тани. Андрей знал ее немного и недолюбливал. Кроме того, ее имя напоминало об этой несчастной поездке в Москву. Таня по приезде туда намеревалась остановиться в доме Лизы.

- Я не видалась с нею с прошлой зимы, когда она навестила нас в Петербурге, - ответила Таня коротко и серьезно.

У Тани в руках было шитье, и она усердно работала, повернувшись в профиль к Андрею.

Снова наступило молчание - натянутое, мучительное молчание, тревожно действовавшее на нервы, как подавляющее спокойствие перед бурей.

Чтобы нарушить эту невыносимую напряженность, Таня попробовала заговорить об их общей работе, доставлявшей им прежде такой неистощимый запас для обмена мыслей и чувств.

Но Андрей не поддался на удочку: он не для этого пришел. Потом, когда Таня нервозно возобновила свои попытки, он разозлился, что она заводит речь о том, что, в сущности, так мало ее занимает.

Он резко переменил разговор, повернув его на более подходящие к случаю предметы - на ее московские планы и знакомства, - и выказал глубокий, хотя и недружелюбный интерес. Таня отвечала, не подымая головы от шитья. Но ее пальцы дрожали, и иголка часто попадала вкривь и вкось. Она знала очень хорошо, что на этот раз Андрей заговорил об ее поездке с целью задеть ее. Но она дала себе слово не выходить из себя и не ссориться с Андреем до последней крайности. Через три дня она уезжает с Жоржем, а по возвращении поселится в другом участке, и ей не хотелось расставаться враждебно с Андреем.

Но ее хладнокровие, вместо того чтобы успокоить Андрея, довело его до крайнего раздражения и отчаяния. Оно доказывало ему, что он стал для нее так безразличен, что никакие его придирки не могут затронуть ее. Ему ничего не оставалось, кроме жестокого удовольствия - узнать, докуда доходит ее равнодушие к нему. Он стал осмеивать ее излюбленные планы, издеваться над ее московскими друзьями и кончил тем, что сказал, что, по его наблюдениям, революционеры из аристократии только на время драпируются в демократический плащ: так или иначе, старое обличье скажется в них, и чем скорее, тем лучше.

Этого Таня не могла перенести. Она вскочила возмущенная, негодующая.

- Послушайте, Андрей!.. - начала она голосом, дрожавшим от гнева.