Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов

** Разговор наедине (франц.).

Андрей высунулся из окна, ища глазами Жоржа. Платформа была запружена публикой - мужчинами, женщинами и детьми, пришедшими встречать родственников или друзей. Артельщики пробивали себе дорогу в толпе, крича и жестикулируя. Не видя Жоржа, Андрей решил, что тот ждет его на улице.

С чемоданом в руках он медленно пробирался к выходу, когда сильный удар по плечу и хорошо знакомый голос заставили его повернуть голову. Это был Жорж. За три года он из юноши превратился во взрослого человека, с белокурой бородой, покрывавшей его щеки и подбородок. Кроме того, он был одет с элегантностью, составлявшею полный контраст с его прежним, нигилистическим костюмом*.

______________

* Нигилистический костюм - здесь небрежная одежда.

- Каким ты стал, однако, франтом, - сказал Андрей, целуя приятеля. - Я бы совсем не узнал тебя.

- Ничего не поделаешь! Мы теперь люди серьезные и должны соблюдать приличия. Есть у тебя багаж?

- Ничего, кроме этого, - ответил Андрей, показывая свой довольно тяжеловесный чемодан.

Они молча вышли из вокзала и наняли извозчика до квартиры Жоржа. Кое-как усевшись на узком сиденье, Андрей начал нетерпеливые расспросы:

- Что у вас слышно? Все ли здоровы?

- Все наши здоровы, - ответил Жорж.

Это, конечно, означало, что никто из них не был арестован в последнее время; расспросы о здоровье сами по себе были слишком маловажным сюжетом, чтобы им стоило интересоваться революционерам.

- Я, значит, приехал в хорошую погоду, - заметил Андрей.

- Не совсем, - уклончиво ответил Жорж, - но об этом после.

Он указал глазами на извозчика. Извозчичьи дрожки в Петербурге - не всегда подходящее место для обсуждения политических новостей.

Андрей кивнул головой в знак согласия и с восторгом стал всматриваться в знакомые улицы.

- Как приятно опять трястись на этих адских дрожках! - сказал он. Ничего подобного нет за границей, уверяю тебя.

Он чувствовал себя совершенно счастливым при виде чудного города, с которым были связаны дорогие ему воспоминания, и радовался мысли, что он снова на своем месте. Сомнения, одолевавшие его дорогой, совсем рассеялись. Он почувствовал себя единицей в той самой таинственной организации, которая подкапывается под власть царя у самого его носа и скрывается чуть ли не в складках жандармских и полицейских шинелей. Вот они, эти царские мирмидоны*, с саблями и револьверами за поясом, строго поглядывающие на проезжающих мимо них двух приятелей. Но Андрей хорошо знал, что они скорее арестуют половину обитателей столицы, чем увидят что-нибудь подозрительное в двух столь веселых и беззаботных молодых людях, как он с Жоржем. Комичность положения окончательно притупила сознание действительной опасности.

______________

* Мирмидоны (мирмидоняне) - древнегреческое племя, отличавшееся на войне смелостью и отвагой, здесь: насмешливое прозвище царских жандармов и полицейских, воевавших с населением своей страны.

Жорж жил на Гагаринской улице, где занимал маленькую квартиру в две комнаты с передней. В ней было достаточно места для двоих, и друзья решили провести вместе с неделю или больше, пока Андрей приищет себе подходящее помещение. У революционеров правило - не жить вместе, если того не требуют "деловые" соображения, иначе арест одного вел бы совершенно напрасно к гибели другого.

Когда Андрей уничтожил все следы длительного путешествия, Жорж повел его на "конспиративную квартиру", где всегда можно было застать двух-трех членов организации. Потом они зашли вместе на минутку к друзьям, жившим поблизости, а дела отложили до следующего дня.

Таким образом, им удалось вернуться домой рано. Они хотели подольше побеседовать наедине: им нужно было позондировать друг друга относительно многого. Андрею необходимо было расспросить, а Жоржу - рассказать о новых людях и новых условиях, среди которых приезжему придется действовать. Они долго и серьезно говорили, и Андрей то возражал, то слушал, стараясь воспользоваться сведениями своего друга.

- Довольно о политике на сегодня, - сказал он наконец, когда все задетые вопросы были подробно обсуждены за пять часов оживленной беседы. Расскажи мне теперь все про себя самого.

Жорж ходил взад и вперед по комнате, заложивши руки за спину, все еще размышляя о серьезных вопросах.

- С чего начать? Ведь это длинная история, - сказал он.

- С самого начала. Я ведь ничего о тебе не знаю, кроме того, что напечатано тобой, а это, согласись, очень мало.