Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

В тот же день Муранов, Сталин и Каменев были избраны представителями большевиков в созданном меньшевистскими и эсеровскими лидерами Исполнительном комитете Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

Конечно, ничего нового Сталин не изобрел. Интриги и сила всегда были основными орудиями политиков. Да и не он один вел себя подобным образом в то буйное время. «Возвращавшиеся, — писал Питирим Сорокин о тех самых людях, которых еще совсем недавно так восторженно встречали из ссылок, — корчили из себя героев-покорителей и жаждали, чтобы их почитали как освободителей, отцов-благодетелей... Многие из возвратившихся «политиков» наглядно демонстрировали собой неуравновешенность сознания и эмоций.

Проведя годы в тюрьмах и ссылке, на тяжелых физических и изнурительных работах, они стали насаждать обществу методы и жестокость, от которых сами же страдали в свое время. Они навсегда сохраняли в себе ненависть, жестокость, презрение к человеческой жизни и страданиям людей... Советы, вербованные из таких «героев», буквально на глазах теряли чувство реальности...

Речи их лидеров и манеры вести себя были наполнены помпезным абсурдом. Казалось, что у них нет ни чувства юмора, ни способности увидеть комизм своей позы со стороны».

«Неуравновешенности сознания и эмоций» у прекрасно владевшего собой Сталина не замечалось, что же касается жестокости, тот тут преподобный Питирим не ошибался. Затем настала очередь Шляпникова и его молодых сотрудников. И, буквально вырвав из рук бразды партийного правления, Сталин превратился в главного «партийного организатора в Петрограде».

«Сталин, — писал американский историк Улам, — одержал победу в своем первом открытом политическом состязании. Вряд ли он мог рассчитывать на реальную помощь со стороны мягкого и нерешительного Каменева, но он был самоуверен и обладал властными манерами, которые, пусть и претили его товарищам, все же в те смутные времена оказывали свое воздействие. Он еще далек от того законченного интригана, каким станет через несколько лет, но все же одержал верх над соперниками... В этот момент Сталин был, несомненно, первым среди большевиков».

Не выдержал оказанного на него давления и Молотов. Он ушел из редакции. Вряд ли он уже тогда осознавал, что идти против Сталина себе дороже. По всей видимости, его уход был связан с нежеланием исполнять роль подчиненного там, где совсем еще недавно он правил сам. «Меня... из редакции вышибли, — вспоминал он потом, — так сказать, деликатно, без шума, но умелой рукой, потому что они были более авторитетные, без всякого сомнения».

Да и Троцкий не сомневался в том, что именно Сталин был инициатором переворота в руководстве «Правды». «С помощью Каменева и Муранова, — писал Лев Давидович, — он первым делом отстранил от руководства слишком «левое» Бюро ЦК и редакцию «Правды». Он сделал это достаточно грубо, не опасаясь сопротивления и торопясь показать твердую руку». «Пользуясь своим формальным старшинством, — вторил Троцкому И. Дойчер, — которое ему давал титул члена Центрального Комитета с 1912 года, он «сверг» петербургское трио (Шляпников, Залуцкий и Молотов) и вместе с Каменевым захватил редакцию «Правды».

Трудно сказать почему, но, по сути дела, спасший Сталина Муранов проработал в Питере всего две недели и уже в середине марта отправился по «распоряжению партийного руководства», то есть Сталина и Каменева, в свой родной Харьков. Каменев и Сталин стали полновластными хозяевами «Правды». Вряд ли Сталин испытывал хоть какую-то благодарность столько сделавшему для него человеку, но Муранова в годы «большой чистки» он не тронул. В отличие от остальной ленинской гвардии, тот почил в бозе в 1959 году, когда самого Сталина давно уже не было в живых.

Во многом эта лояльность объяснялась поведением самого Муранова. Умный и осторожный, он ни словом не обмолвился о том позоре, через который прошел в марте 1917-го вождь всех народов. И известие о том, что именно Сталин «клеймил позором трусливое и предательское поведение Каменева на суде над большевистской «пятеркой» — депутатами IV Государственной думы», он воспринял как должное. Клеймил так клеймил...

Таким образом, всего за каких-то три дня Сталин получил тройное повышение и в отсутствие Ленина и его сподвижников стал одним из самых видных партийных деятелей. Ну а полученный им еще в 1912 году мандат члена Центрального Комитета настолько усиливал его и без того крепкие позиции, что он мог без особого труда противостоять практически любому сопернику. Хотя этот мандат по тем временам вовсе не означал «зеленой улицы» для его обладателя. Тот же Шляпников являлся точно таким же членом ЦК, как и Сталин, и тем не менее получил, как говорится, по шапке.