Андрей Смирнов - Империя Наполеона III

Принц предстал перед королевским судом. Любопытно, что его защищали два адвоката: легитимист Берье и пламенный республиканец — Мари. Пример примечательный: подзащитный и его адвокаты, все трое принадлежащие к различным политическим течениям, были объединены своего рода духом непримиримой оппозиции к Июльской монархии. На суде принц неоднократно упрекал режим в отказе от принципа прямого обращения к народу и ратовал за возврат к институтам Империи. Сэнт Марк Жирардан после дебатов в палате пэров даже утверждал, что «эти стычки скрыли принца от высших классов, выставив его напоказ перед народом» {86} 86 Lucas Dubreton. Le culte de Napoléon. P., 1960. P. 374. , о чем также свидетельствовали сочувственные отзывы делу Луи-Наполеона со всей страны {87} 87 Ménager B. Les Napoléon du peuple. P., 1988. P. 88. . Некий житель Валансьенна в 1840 году открыто высказывался в поддержку Луи-Наполеона, и нужно отметить, что сочувственные делу принца отзывы приходили со всей страны. В своем классическом труде по истории Французской революции 1848 года Даниель Штерн не без основания утверждала, что из различных симпатий, из различных течений общественного мнения скоплялась значительная сила вокруг имени Бонапарта. «В одном письме, — отмечала она, — написанном в то время, я нахожу любопытную оценку этих течений общественного мнения: «При настоящем положении вещей многие деятели разных партий примыкают к принцу. Направление умов в этом смысле особенно замечается в провинции. В Париже оно обнаруживается довольно ярко среди депутатов. Среди них насчитывают человек тридцать, которые охотно высказывают свои мысли в этом направлении. Вся бывшая крайняя левая целиком стоит на этой точке зрения, и такие идеи затронули уже в сильной степени левую, группирующуюся вокруг Одилона Барро; движение достигло уже до ее вождя, который остается пока в крайней нерешимости. Тьер некоторым кажется подозрительным. Мне кажется, что это напрасно. Тьер начинает сомневаться в династии, но он не отпал от нее. Это, может быть, единственный человек, который знает наше положение со всех сторон. Он в глубине души империалист, но он слишком опасается революции, чтобы сделаться революционером… Бонапартистская партия пускает свои побеги и в консервативную партию — правда, это бывает в исключительных случаях, но все-таки бывает. Словом, это партия, которая составляется из людей, потерявших свое положение, а таких теперь так много, что сила на их стороне» {88} 88 Стерн Д. История революции 1848 года. СПб., 1907. Т. 2. С. 238. .

Итак, о Луи-Наполеоне узнали после двух неудачных попыток военного переворота. В действительности, хотя их автор и был выставлен в смешном свете, сейчас точно известно, что заговорщическая сеть раскинулась очень широко по всей Франции. Сам заговор вполне вписывался в целую череду заговоров времен Реставрации, менее хорошо подготовленных, но встречающих повсюду сочувствие и поддержку от простого народа, настроенного резко против Бурбонов. И если в Страсбурге принц угодил в ловушку, приготовленную полицией, то во время булонского дела правительство Луи-Наполеона, да и сам Гизо были встревожены не на шутку. Правительство даже отказалось от проведения тщательного расследования, поскольку в заговоре были замешаны, кроме армейских чинов, и высшие чиновники государства, их разоблачение могло привести к падению самого режима. В целом армия сочувствовала Луи-Наполеону в его планах установления империи. Одним словом, неудавшиеся заговоры сделали принца и признанным претендентом, и объектом сочувствия народных масс. Перед правительством встала проблема: что делать с человеком, существование которого нежелательно для режима? Расстрелять племянника Наполеона в то время, когда было сделано все возможное для прославления героического прошлого, было рискованно, поэтому специально для Луи-Наполеона был введен новый вид наказания — пожизненное заключение в крепости. Так, на долгие шесть лет он оказался заточенным в крепости Ам под бдительным надзором полиции и усиленной охраной.

Во время заключения в крепости принц страшно страдал и морально, и физически. Многих поразил контраст между почестями, воздаваемыми праху Наполеона, и суровым заключением, которому подвергался его племянник. «В то время как смертные останки императора обоготворяются, — писал Луи-Наполеон, — меня, его племянника, похоронили заживо». Таким образом, тюремное заключение предоставило принцу дополнительные преимущества: он приобрел ореол мученика — борца с антинародным режимом и вошел в доверие к республиканцам. Директор региональной республиканской газеты «Прогрэ дю Па-де-Кале» Фредерик Дежорж, с которым принц познакомился еще во время своего пребывания в Лондоне, предоставил ему страницы своего издания для пропаганды бонапартистских идей, которые были близки республиканцам. Таким образом, республиканские издания «Геттёр дё Сэнт-Квентэн» и «Прогрэ дю Па-де-Кале» с 1842-го по 1845 год публиковали его статьи на различные темы, в которых принц разоблачал антидемократический характер Июльской монархии и ее реакционную сущность, парламентскую коррупцию и существование знати, ставшее анахронизмом, а также затрагивал проблемы внешней политики.