Богуслав Суйковский - Листья коки

Канет ворочался на своем ложе, он молчал, но заснуть не мог. Синчи, который лежал рядом с ним, тронул товарища за плечо.

- Не спится?

- Нет. Все думаю и думаю о том, что надо бежать отсюда. Пока есть силы и не сдала воля.

- Слушай... скажи мне... что теперь творится в стране? Ведь мы здесь, сам понимаешь...

Канет прервал его.

- Знаю и понимаю. Только и мне известно не многое. Скоро год, как я в неволе.

- И ты не мог бежать?

- Мог. Но меня угнали далеко, на самый берег мамакочи. Знаешь, что это такое?

- Слышал. Озеро с одним берегом...

- Пожалуй, есть где-то и другой берег, ведь плывут же откуда-то к нам эти белые. Бежать? Бежать я мог бы. Но я родом с гор. А там равнина, жара, сыро, полгода сплошные туманы, которые приходят со стороны мамакочи. Люди чужие, край незнакомый. Потому я и выжидал. Но теперь, когда я снова в горах, теперь я убегу. Тут уж им меня не поймать!

- А куда ты пойдешь?

- Куда-нибудь. Хотя бы к нагорьям, где заросли толы. Можно недурно жить, занимаясь охотой. Впрочем, я собираюсь идти к сапа-инке Манко.

- А... а инка Манко жив?

Канет на минуту умолк, а потом принялся шептать еще тише и осторожнее.

- Не знаю, вероятно, жив. Люди из уст в уста передают, что недалеко от Куско какие-то войска еще продолжают сражаться. Говорят также, что до Кито белые так и не дошли, там все осталось по-старому. Ходят слухи, что инка Манко собирает людей. Поэтому и я пойду туда, если только смогу бежать. Буду сражаться.

- Погибнешь, - прошептал Синчи.

- Может быть... Ну и что ж? Ведь один человек - это ничто.

Синчи неспокойно пошевельнулся и спустя некоторое время ответил:

- Если никого не останется, то и так всему конец. А бежать... Как же можно бежать отсюда? Ведь тебе приказали рыть землю и добывать золото. А каждый обязан делать то, что ему приказывают. Таков извечный закон.

- Кто приказал? - Канет почти выкрикнул эти слова, так что даже в другом конце помещения оборвался чей-то храп. - Я всегда подчинялся закону. Мне приказывали быть воином, я становился воином, приказывали обтесывать камни, я тесал камни. Но то, что происходит теперь, совсем другое дело. Разве ты не понимаешь? Кто тебя послал сюда? Не инка и даже не твоя айлью. Ты здесь по воле белых. Они силой загнали тебя сюда.

- Это правда. Но раз теперь торжествует их закон...

- Да, их закон! - Канет снова откинулся на подстилку и угрюмо зашептал: - Я видел, что такое их закон. Поэтому я и говорю: надо уходить отсюда, а если инка Манко борется, надо идти к нему и сражаться вместе с ним.

Синчи неизвестно почему вспомнил о ловчем Кахиде и сказал, совсем как он:

- Рассказывай все!

- Да, я расскажу тебе все, что знаю. Хорошо, если бы все узнали, что творится в стране. Закон белых... О чем тут говорить: нет теперь в Тауантинсуйю никаких законов, пожалуй, только закон силы. А сила на стороне белых.

- А как люди живут?

- Как? Да, я расскажу тебе кое-что. То, что сам видел. Есть одна община в долине реки Мононы. Это плодородная долина, и община была богатой. Год назад явился туда один белый. С ним прибыло четверо людей нашей крови, но из чужого племени. Все они были с оружием. Белый привез с собой и собак... Их вышел встречать старейшина, Силачи. Это гончар, мастер, известный всему Чинчасуйю. Белый немного говорил по-нашему. Он сказал, что прибыл по воле самого сапа-инки. Показал кипу...

- Знаю, - прервал его Синчи. - Фальшивый кипу.

- Силачи не знал, что кипу фальшивый. Впрочем, он не умел читать кипу. А белый сказал: отдать оружие, у кого какое есть. Оружие отдали. Потом велел созвать старейшин окрестных айлью. Из десяти явилось девять, так как один, Кухина, лучший земледелец, был болен. Этих девятерых и Силачи вместе с ними посадили под замок, и белый объявил, что пусть только кто-нибудь ослушается его распоряжений, и все заложники будут повешены. Потом он отправился в дом Кухины, избил того палкой до полусмерти, а потом Кухину выволокли на улицу и повесили на виду у всего села за то, что он не явился по приказу белого. У Кухины было две дочери, так этот белый...

- Знаю, - прервал Синчи. - Повсюду одно и то же.

- Да, повсюду. А потом белый объявил, что все земли принадлежат ему. Ламы - тоже. Дома и сады - тоже. Каждый, кто только живет в этой долине, пояснил он, - принадлежит ему. Понимаешь? Люди принадлежат белому! Он предупредил: бежать запрещается, за это - смерть, кто станет сопротивляться - поплатится головой! Работать, сколько он прикажет, иначе изобьют палкой.

- Как это так? А земля сапа-инки, а земли храмов?