Иосиф Крывелев - История религий. Том 2

После некоторого затишья внутрибуддийской борьбы, длившегося в течение II–III вв., она разгорелась с новой силой в IV в., особенно в середине его, в царствование Махасены (334–362?). Под влиянием каких-то невыясненных обстоятельств царь Махасена ополчился против мощного и авторитетного монастыря Махавихары и подверг его опале. Дошло до того, что под угрозой штрафа он запретил подавать милостыню монахам этого монастыря. Разгорелась настоящая война. Дело кончилось капитуляцией Махасены, а при его преемниках Махавихара опять занял свое прежнее положение.

Тем не менее на протяжении нескольких столетий в стране еще продолжалась борьба между тремя религиозными центрами; помимо двух известных уже нам следует отметить монастырь Джетовараму, основанный в разгар религиозной борьбы царем Махасеной. Видимо, вероисповедным знаменем этого центра было учение ветульявады. Помимо этого троецентрия следует отметить наличие в стране еще ряда других толков — иогачаров, салиев и других, на характеристике которых мы здесь не будем останавливаться.

Лишь через ряд столетий, в XII в., царю Паракхамабаху I (1153–1186) удалось на время достичь единства сангхи. Видимо, общая обстановка диктовала ему выгодность и необходимость этого единства в интересах усиления государства и своей власти в нем. Он созвал собрание наиболее авторитетных тхеров, которое считается цейлонской сангхой пятым всебуддийским Собором, и там «с помощью бхиккху… разрешил все разногласия, которые возникли». Дальше хронист рассказывает: «Царь сам присутствовал на этом собрании как защитник (?) вместе с подобными львам тхерами, которые знали Трипитаку. Когда, согласно инструкциям, он очистил тех бхиккху, которые были излечимы, он установил мир среди бхиккху из Махавихары. Нарушающих дисциплину он исключил из сангхи, а для того, чтобы они не стремились причинить вред общине, обеспечил им выгодное положение. Когда он с таким трудом очистил Махавихару, он взялся за монахов из Абхаягири… а также за обитателей Джетаванарамы, которые отделились в царствование Махасены», и за слова Будды выдавалась Витулья-питака 5. Царь строго экзаменовал всех участников обсуждения и вместе с людьми, «знающими истинные методы ведения процесса», установил, что все бхикшу поголовно заражены ересями. Оставалось только обязать их принять некое единообразное толкование веры и изгнать неповинующихся из вихары или даже с острова.

Во взаимоотношениях государства и сангхи было много сложного и противоречивого. С одной стороны, царь считался верховным владыкой всего, в том числе и сангхи. В ряде сохранившихся средневековых надписей он аттестуется как «царь Вселенной», как солнце, причем нередко жена его именуется по довольно простой аналогии луной. В некоторых изображениях в виде четырех сторон света фигурируют четыре главных сановника государства, а в центре этого четырехугольника символов мироздания оказывался, конечно, царь. Мощи и реликвии, рассматривавшиеся как главная ценность страны, считались собственностью не сангхи, а государства, т. е. практически царя. Мы уже видели выше, что в ряде случаев царь распоряжался в сангхе по своему произволу и, руководясь им, решал все каверзные вероисповедные вопросы. Считалось, что забота о чистоте веры лежит в конечном счете именно на царе. Но с другой стороны, много фактов и обстоятельств свидетельствуют о том, что в ряде отношений буддийская церковь в древнем и средневековом Цейлоне стояла над государством.

Буддийское вероисповедание считалось для царя обязательным. В тех случаях, когда в результате войны или другим способом престол захватывал тамил (тамилы — вторая национальность на Цейлоне после сингалов, они исповедовали брахманизм), он должен был перейти в буддизм. Так, например, было с захватившим престол тамилом Эларой, принявшим буддизм и царствовавшим после этого 44 года. В некоторых случаях царь бывал вынужден покорно склонить голову перед сангхой, это касалось, в частности, тех случаев, когда та или иная вихара осуществляла свое право предоставления убежища. На территории монастыря преследовавшийся законом или укрывавшийся по каким-либо причинам человек был недосягаем для государственных чиновников и даже для самого царя. Имевшие место единичные попытки со стороны царей нарушить право убежища, которым пользовалась сангха, вызывали сильнейшее сопротивление с ее стороны, а иногда и народные волнения. Так, например, известен случай, когда несколько провинившихся перед царем Удаи III (934–937) чиновников укрылись в монастыре Тапована. Царь пренебрег правом убежища и, ворвавшись в монастырь, арестовал и обезглавил укрывшихся. Это вызвало чуть ли не всенародное восстание. Царь и наследник престола, участвовавшие в казни, на коленях с трудом вымолили себе прощение у монахов сангхи 6.