Иосиф Крывелев - История религий. Том 2

По достаточно правдоподобному преданию, буддизм впервые проник на Цейлон, когда туда во второй половине III в. до н. э. явился во главе большой группы проповедников и монахов сын Ашоки Махинда. Вместе со своими спутниками он прочел перед царем Деванампиятиссой и жителями столицы Анурадхапуры ряд проповедей, которыми убедил сингалов и их царя принять буддизм. Успех проповеди был тут же закреплен тем, что на Цейлон была доставлена из Индии ветка со священного дерева, сидя под которым Гаутама якобы обрел свое «просветление». Предание рассказывает о происходивших при этом чудесах, конечно либо вымышленных, либо инсценированных.

В Паталипутре, откуда должна была отправиться ветка дерева Бо, колебались в принятии решения по этому вопросу. Наконец надумали поручить это решение самой ветке. Изготовили золотой горшок, на котором сделали надпись: «Если этой ветке дерева Бо суждено отправиться в страну Лаика, пусть она пересадится сама в этот горшок» 1. И ветка исполнила это. Дальше чудеса продолжались вплоть до того, что, когда ветка была водружена на свое место в столице Цейлона, она сама вогнала в землю тот золотой горшок, в котором сидела. Превратившись в дерево, Бо стала одной из главных буддийских святынь Цейлона, а отпочковавшиеся от нее ветки распространялись по всему острову, так что вскоре владение деревом Бо стало непременным требованием существования любого буддийского монастыря. Характеризуя то значение, которое получил в буддизме культ дерева Бо, известный английский буддолог Рис-Дэвидс пишет: «Дерево Бо получило у буддистов такое же значение, как крест у большинства христиан» 2.

Особо важным объектом почитания на Цейлоне стал «зуб Будды», хранящийся в Канди. Это вовсе не зуб, а кусок слоновой кости размером не меньше пяти человеческих зубов. Он находится в специально выстроенном для него храме, причем хранится в семи вставленных один в другой золотых футлярах, усеянных драгоценными камнями. По преданию, в начале IV в. зуб был преподнесен в дар городу Канди некой индийской принцессой. Если это и было так, то во всяком случае предмет, который теперь считается зубом Будды, не имеет с подарком IV в. ничего общего. Когда в XVI в. португальцы вторглись на Цейлон, зуб для безопасности был перевезен в Джаффну, но завоеватели проникли и туда. Реликвия попала к португальцам, и, хотя цейлонский царь Пегу предлагал за нее колоссальный выкуп в золоте, католический архиепископ дон Гаспар решил уничтожить языческую святыню: он собственноручно долго жег ее в жаровне, потом истолок в ступке и пыль публично высыпал в море. Вскоре, однако, зуб Будды обнаружился в том виде, в каком он пребывает и до сих пор 3. Было объявлено, что уничтоженный архиепископом предмет был не подлинным зубом, а копией.

В монастырях Цейлона хранятся различные реликвии и мощи, связанные с именем Будды. Кроме пресловутого зуба известны особо почитаемые волосы Будды, его шейный позвонок, правая ключица, известен также горшок, с которым Будда ходил собирать подаяние. Во многих местах показывают следы стопы Будды, причем некоторые из них по своим размерам доходят до полутора метров. Местом хранения мощей являются специальные сооружения — ступы, дагобы, особые «дома останков», служащие объектами массового паломничества и поклонения. Почитаются реликвии и мощи, связанные не только с именем Будды, но и с именами разных «святых» подвижников буддизма. Известны мощи упоминавшегося выше Махинды, зуб тхеры Махакассапы, якобы председательствовавшего на первом буддийском Соборе, и многие другие. Вокруг мощей, само собой разумеется, постоянно должны были происходить чудеса, а обладание теми или иными мощами, как считалось, обеспечивало данной местности безопасность от эпидемий, нападений внешних врагов и других несчастий. Так утонченность и абстрактность первоначального буддизма выродилась в самые грубые формы фетишизма и идолопоклонства.

В свете этих фактов выглядит несколько странным то обстоятельство, что цейлонский буддизм оставался по своей доктринальной характеристике тхеравадистским, ибо как культовая его сторона, так и характер его институтов потеряли особенности, специфические для тхеравады, и по этим показателям вплотную приблизились к махаяне. Пышный культ, центральная роль, которую играло в этом культе поклонение мощам, реликвиям, изображениям, памятникам, колоссальное распространение строительства храмов и монастырей — все это ближе к махаяне, чем к тхераваде. Монастыри полностью потеряли свое первоначальное лицо, какими они были во времена безраздельного господства тхеравады как убежища для бхикшу — нищих монахов, питавшихся подаянием. Они превратились в мощные эксплуататорские хозяйства, игравшие большую роль в экономической и политической жизни страны.