Владимир Шигин - Герои русского броненосного флота

В 7 часов вечера с вверенным мне пароходом снялся с якоря и пошел к Батуму. Погода чрезвычайно благоприятствовала для атаки: дувший в течение дня свежий SO стих, и зыбь совершенно улеглась, а небо было покрыто облаками. Зная хорошо, как переменчивы здесь погоды в зимнее время, я решился подойти к Батуму как можно ближе, для того чтобы катера легче могли найти рейд.

В 9 1/ 2 часов в расстоянии одной мили от Батумского мыса я остановил машину и спустил катера: “Чесма” с миной Уайтхеда (командир лейтенант Зацаренный, волонтер минный офицер “поповки” “Вице‑адмирал Попов”, мичман Залесский); “Синоп” также с миной Уайтхеда (командир лейтенант Щешинский, волонтер гардемарин Твердомедов и вольный механик Красноштанов); “Сухум‑Кале” (командир мичман Нельсон‑Гирст, волонтер штурман Максимович) и “Наварин” (командир мичман Вишневецкий, волонтер дворянин Беликов).

В 3/ 4 10‑го катера отвалили от борта. Ночь была так темна и тени от гор так изменяли расстояние до берега, что нужна была большая опытность в ночных вылазках, начальствующего отрядом катеров лейтенанта Зацаренного, чтобы найти Батумский рейд. Приходилось иногда идти очень близко к берегу, так что слышны были разговоры и перекликивания часовых.

Только после полуночи катера вошли на Батумский рейд и, обогнув мыс, внезапно увидели в очень близком расстоянии черную полосу, обозначавшую судно; подойдя ближе, лейтенант Зацаренный хорошо различил большой трехмачтовый броненосец, по‑видимому, “Махмудие”, флагманский в этой эскадре, и другой фрегат меньшего размера. Избрав для нападения “Махмудие”, лейтенант Зацаренный подошел к фрегату и, не торопясь, прицелился на трубу броненосца и спустил самодвижущуюся мину. Яркая фосфорическая полоса показала совершенно прямое направление мины, которая в пять‑шесть секунд прошла расстояние между катером и броненосцем и взорвалась как раз под трубой его. Взрыв был очень глухой, и столб воды поднялся приблизительно на 1/ 2 вышины борта броненосца.

Вот подробности первого боевого взрыва мины Уайтхеда, результаты которого определят ту роль, какую предстоит играть этим минам в будущих морских сражениях. На броненосце послышались крики отчаяния, и с берега открыт был ружейный огонь. Взрыв первой мины произошел в 12 ч. 28 мин. пополуночи по судовым часам.

Вслед за катером “Чесма” подошел лейтенант Щешинский на катере “Синоп”. Этот бравый и хладнокровный офицер, действуя под выстрелами неприятеля, направил свою мину на грот‑мачту броненосца и пустил ее. Мина пошла также прямо к цели, не уклоняясь в сторону. Взрыв казался еще более глухим и вызвал на броненосце новые сильные вопли отчаяния.

Затем катера, соединившись, вышли из‑под ружейного огня, который прекратился в 12 ч. 40 мин. пополуночи. Во время атаки неприятелем было сделано только два пушечных выстрела: один с береговых батарей, другой, кажется, с броненосца. По‑видимому, турки не стреляли из орудий, боясь попасть в своих. Все четыре катера, бывшие под огнем, благодаря Бога, остались целы, убитых и раненых нет.

Заметив сигналы с катеров, я пошел к ним навстречу полным ходом. Катера приняли меня за турецкое судно, входящее на рейд, и уже приготовились к атаке, но, окликнутые своевременно часовыми, они убрали свои мины и были тотчас же подняты. Другие два катера, увидя пароход и приняв его также за неприятельский, направились к берегу. До пяти часов я их искал, но напрасно.

В пять часов утра, находясь близ берега, заметил к S‑юйду от форта Святого Николая огни, вероятно, того судна, которое было видно с рассветом с Потийского маяка.

Не желая сталкиваться с турецкими судами, перед рассветом я пошел в море. Я был совершенно уверен, что не отысканные мною катера благополучно придут, потому что погода, видимо, установилась очень хорошая, что же касается до машин, то в их исправности я всегда уверен, потому что механик Красноштанов, наблюдающий за этими машинами, исправляет их всегда ранее, чем они успеют повредиться. К заходу солнца следующего дня принял катера и направился в Севастополь, куда и прибыл утром 18 декабря благополучно.

Я ставлю себе в приятную обязанность высказать чувства глубокой благодарности нашим учителям по части мин Уайтхеда лейтенанту Рончевскому, подпоручику Максимову, которые научили нас обращаться с этим сложным орудием войны. Приписывая же удачное действие мин Уайтхеда, спущенных посредством катерных приспособлений, главным образом вниманию, хладнокровию и распорядительности лейтенантов Зацаренного и Щешинского, я в то же время осмеливаюсь донести, что горячее участие к этому делу старшего офицера лейтенанта Давыдова и механиков Павловского и Красноштанова много содействовали устранению тех недостатков, которые так присущи новому делу. Я очень счастлив, что ваше превосходительство назначили ко мне лейтенанта Щешинского и разрешили волонтером мичмана Залесского, оба оказались отличными минерами.