Петр Ильинский: Легенда о Вавилоне

Оценивать это не нужно, но стоит отметить естественность подобного процесса, чтобы отмести какие-то теории о всемирных заговорах, свойственных обществу тем более, чем ниже уровень его исторической образованности. Очевидно, что благодаря мощи информационной машины западной цивилизации присущие ей образы стали известны прочим культурам. Иногда они достигали всемирной популярности, постепенно приобретая характер мифа, так как часто заимствовалось нечто статичное, развитию и объяснению не подлежащее и само собой разумеющееся. Нечего и говорить, что библейские образы входят в основной круг западных понятий и легенд, и, конечно, они распространялись шире всего, отнюдь не всегда в религиозном смысле, а в самом что ни на есть бытовом.

Многие фразы и образы Писания давно стали частью обыденной речи, крылатыми словами и выражениями, темами для многочисленных произведений искусства и т. п. Образ Вавилона — отнюдь не самый главный образ Библии и не самый сильный, зато вполне понятный и ясный. И к тому же он не является в узком смысле «западным», что тоже важно. Именно такие образы, внеидеологические, наиболее доступны и не вызывают негативной реакции у окружающих.

Подступая к главной книге иудео-христианской цивилизации, мы должны сделать несколько вступительных замечаний. Место и роль Библии объяснять не нужно. Также понятно, что для значительной части человечества она является книгой священной и обсуждаемой только с позиции благочестивого и уважительного толкования. Заметим, что люди, имеющие право на религиозную или научную интерпретацию Библии, являются теологически и филологически образованным меньшинством. Большинство же воспринимает текст и образы Книги буквально и ни о каком обсуждении не думает. Такое положение дел в какой-то мере существует и ныне, тем более, если говорить о временах, хотя бы слегка от сегодняшнего дня отдаленных. Нам же придется библейские тексты обсуждать и не раз, ибо одна из старейших книг человечества является важнейшим культурным источником и разговор об истории цивилизации без нее невозможен.

Посему скажем несколько слов о филологической истории Библии. Корпус библейских текстов создавался примерно в течение тысячелетия (может быть, чуть дольше) и включает в себя сочинения самого различного характера: философского, исторического, молитвенного, пропагандистского. Судьба этих текстов до их момента фиксации заключалась не только в редактировании и переписывании. Со временем они обрели множество добавлений, исправлений и вставок, которые современники считали себя вправе или даже обязанными сделать, пока книга не стала канонической. Потому в многих библейских книгах даже невооруженным глазом видны различные слои и отсутствие логической связи между некоторыми главами.

Древнееврейский канон Ветхого Завета был утвержден около 100 г. иудейской раввинической академией в Явно. Тогда же, по-видимому, произошла унификация еврейского текста Священных Книг, в дальнейшем приведшая к появлению так называемого масоретского текста [9] От еврейского масорет (תמטךרמ) — предание, традиция. , окончательно оформленного талмудистами в VI–X вв. В него по тем или иным причинам не попали многие сочинения, популярные в III–I вв. до н.э. среди грекоязычных евреев и потому присутствующие только в Септуагинте — греческом переводе Ветхого Завета, создававшемся примерно в то же раннеэллинистическое время. Эти сохранившиеся только в греческом варианте книги Библии принято называть второканоническими (не исключено, что многие из них были написаны именно на греческом, а не на иврите).

Масоретская версия — единственный Textus Receptus или общепринятый текст Ветхого Завета, которым мы располагаем. Однако к моменту ее унификации уже несколько веков существовало вышеупомянутое переложение Писания на греческий, Септуагинта (она же Библия Семидесяти толковников — по числу ее легендарных переводчиков). Этот перевод, сделанный в III-II вв. до н.э. и местами серьезно расходившийся с более поздней масоретской версией, долгое время использовался грекоязычной иудейской диаспорой, а в дальнейшем с некоторыми исправлениями был принят православной церковью и послужил, в частности, основой церковнославянского перевода Библии, бывшего в ходу в России вплоть до второй половины XIX в. В противоположность этому западная католическая церковь приняла и вплоть до XX в. использовала латинский перевод с еврейского, сделанный в 386–405 гг. св. Иеронимом — так называемую Вульгату. Иероним, впрочем, включил в Вульгату все книги Септуагинты, отсутствовавшие в еврейском тексте и переведенные им с греческого [10] Роль Септуагинты в первоначальном распространении христианства огромна. Именно она была первой христианской Библией грекоязычного мира, к которой постепенно стали прирастать тексты Нового Завета. Поэтому не кажется преувеличенным определение Септуагинты, как самого важного перевода в истории человечества. Один из крупных исследователей древнего мира считал, что без Септуагинты «Лондон и Рим до сих пор были бы языческими, а Писание было бы известно не больше, чем египетская “Книга мертвых”» (Bickerman E. J. The Jews in the Greek Age. Cambridge; L.. 1988. P. 101). .