Николай Верещагин: Записки палеонтолога. По следам предков

Погода нам явно благоприятствовала. Стояли тихие теплые и солнечные дни осени. Ни мух, ни комаров, ни мошки уже не было совершенно. Заросли вейника, приречного тальника, березовые и осиновые колки уральской поймы мягко и незаметно теряли свои летние зеленые краски. «Сайга» постепенно нагружалась костяным балластом, который мы складывали в просторный ящик от мотора. Впрочем, на каждом очередном костеносном пляже нам приходилось производить новую жесткую ревизию и сортировку, заменяя дефектные образцы более совершенными. Вскоре мы уже не могли больше брать крупные трубчатые кости мамонтов, бизонов, но охотно забирали челюсти и кости лисиц, волков, «шапочки» черепов сайгаков, тщательно надписывая их после просушки тушью. На 520-м километре реки (от берега Каспия) нам попалась ожелезненная кость каспийской нерпы и плюсна пещерного льва, погибших, вероятно, в дельтовом участке при разлившемся тысяч 30 лет назад море Хвалынском — предке Каспийского моря.

Рассматривая и сравнивая сотни и тысячи ископаемых костей, мы довольно быстро научились определять не только их видовую принадлежность, но, по комплексу признаков, и их относительный геологический возраст. Постепенно на этой же аналитической основе вырисовывались и картины гибели грандиозных стад степных копытных от засух и гололедиц, от провалов под лед и наводнений, от загонных охот первобытных человеческих орд.

По долине реки, между тем, шел осенний пролет птиц. По утрам к югу тянули кряквы, серые утки, шилохвости. Случалось, что, проснувшись, мы, не вылезая из спальных мешков, выбивали из стайки летунов одну-другую крякву на легкий завтрак. Большие выводки серых куропаток отбегали при приближении лодки с пляжей в бурьяны, где под кустами иногда таились зайцы русаки. Громов раза два испытывал законную гордость, застрелив зазевавшегося зайчонка. Вообще дичь приятно разнообразила наше скромное обеденное меню. Более крупной дичины, например кабанов, сайгаков или косуль, не было и в помине; почему-то мы ни разу не видели в пойме даже их следов. Много удовольствия доставила зато рыба. В струях, где суводь встречалась с главным течением, шумно плескаясь, охотились жерехи. Они ловились на живую уклею, плотвичку. Сазанчики, подлещики, чехонь, плотва и красноперки ловились на намятый хлебный мякиш, да иной наживки у нас и не было. Соблазнительно было поймать большого сома. О существовании здесь этих хищников мы догадывались и видели их у встречных рыбаков. Несколько раз вечерами на стоянках я вырубал свежее ивовое удилище и навязывал на крепкой бечевке самый большой тройник с наживленной на него тарабушкой или крупной лягушкой. По утрам привязанное к кусту удилище оказывалось неизменно мокрым. Оно, очевидно, долго хлестало по воде, пока рыба не сходила, разогнув напрямую крючки тройника. Был и другой занятный случай. Как-то под вечер, проплывая под одним из яров, мы увидели летящего навстречу тетерева. Придерживая коленом руль, я успел вскинуть тулку, и птица упала за кормой в коловерть омута. Тотчас из воды высунулась какая-то широкая блеснувшая в солнечном луче коряга, и наш ужин моментально исчез под водой. Стало даже немного жутковато, и для купанья мы стали выбирать изолированные от главного русла заводинки.

Рис. 2. Костяной обломанный наконечник гарпуна с берега реки Урал.

На одном из яров правого берега на пятый день путешествия мы заметили живописный лагерь экспедиции члена-корреспондента Академии наук Н. П. Дубинина, временно превратившегося тогда волею судеб из дрозофильного генетика в орнитолога-фауниста. Впрочем, насекомые и птицы формально схожи по способу передвижения.

Непрерывная смена ландшафтов, свежий воздух, солнце и водная гладь создавали нам прекрасное настроение. Громова охватил даже поэтический экстаз, и задолго до Индера он продекламировал вполне оригинальные стихи:

Отличный душевный подъем бывал и после первого дневного привала, когда на второй завтрак с крепким чаем мы по очереди жарили на сковородке «глазунью-трояшку», экономно расходуя лукошко купленных по дороге яиц и корзинку лука. Прибрежные поселения встречались редко, чему мы были только рады.