Жоффруа Виллардуэн - Завоевание Константинополя

Они оставались три недели на этом острове, который был весьма богат и плодороден {261} . И во время этого пребывания с ними случилась беда, огорчительная и тяжкая {262} : большая часть тех, кто хотел, чтобы войско распалось, и которые уже до того злоумышляли против него {263} , посоветовались между собой и сказали, что дело это кажется им чересчур долгим и весьма опасным, и что они не останутся на острове и покинут рать, чтобы уехать прочь, и что с помощью жителей Корфу, когда рать отбудет, они пошлют к графу Готье де Бриенну {264} , который в то время держал Брандиз {265} , чтобы он прислал суда, на которых они отправятся в Брандиз.

Я не могу назвать вам всех тех, кто споспешествовал этому делу. Но я назову вам часть главных предводителей. Это были Эд Шампанец де Шанлитт, Жак Д’Авень, Пьер Амьенский, Гюи, шателен де Куси, Ожье де Сен-Шерон, Гюи де Шапп и Кларембо, его племянник, Гийом д’Онуа, Пьер Куазо, Гюи де Пем и Эм, его брат Гюи де Конфлан, Ришар де Дампьер, Эд, его брат, и многие другие, которые втайне обещали им принять их сторону и которые из чувства стыда не решались объявить об этом открыто; и книга свидетельствует, что более половины рати было с ними согласно.

И когда об этом узнали маркиз Монферратский, равно как и Бодуэн Фландрский, и граф Луи, и граф де Сен-Поль, и бароны, которые держали их сторону {266} , они были в сильном смятении и сказали: «Сеньоры, дело наше худо: если эти люди уедут от нас вслед за теми, которые многажды оставляли нас, то наше войско погибло и мы не сможем произвести никакого завоевания {267} . Так пойдем же к ним и будем умолять их, Бога ради, чтобы они прониклись жалостью к самим себе и к нам, и чтобы не обесчестили себя, и чтобы не помешали подмоге Заморской земле».

Такое решение было ими принято, и вот все они разом двинулись в некую долину, где те {268} собрались на свою сходку, и они привели с собой сына императора Константинопольского и всех епископов, и всех аббатов войска. И когда они туда явились, то сошли с коней и двинулись им навстречу. И бароны припали к их стопам {269} , обливаясь слезами, и сказали, что они не уйдут, покуда те не обещают им не покидать их.

И когда те увидели такое, они прониклись великой жалостью и восплакали, узрев, что их сеньоры и их родичи, и их друзья припали к их стопам; и они сказали, что посоветуются об этом, и отошли в сторону, и стали говорить меж собой. И итог их совета был таков, что они еще останутся с ними до праздника св. Михаила {270} при условии, что им поклянутся, как положено, на святых мощах, что начиная с этого дня {271} в любое время, как только они того потребуют, в течение пятнадцати дней им предоставят честно и без всяких хитростей флот, на котором они сумеют отправиться в Сирию {272} .

Так было договорено и скреплено клятвою. И тогда было великое ликование во всем войске; и они погрузились на нефы, а кони были введены в юиссье.

Так они отбыли из гавани Корфу накануне Троицы {273} , которая была в год от воплощения Господа нашего Иисуса Христа 1203; и там были собраны вместе все нефы, и все юиссье, и все галеры войска, а также довольно много купеческих кораблей, которые здесь к ним присоединились. И день был прекрасен и ясен, и дул тихий и легкий ветер. И они поставили паруса по ветру.

И Жоффруа, маршал Шампанский, который продиктовал это произведение и который ни разу ни единым словом не солгал с умыслом о том, что ему ведомо,— а он бывал на всех советах — верно свидетельствует вам, что никогда не видано было столь прекрасного зрелища: и флот этот казался именно тем, который непременно должен завоевать землю, ибо, настолько охватывал взгляд, только и виднелись паруса нефов и кораблей, так что сердца людей были преисполнены радости.

Так плыли они по морю {274} , пока не достигли Кадмеле, пролива, который находился в море; и тогда они повстречали два нефа с пилигримами, и рыцарями, и оруженосцами, которые возвращались из Сирии; и они были из тех, которые отправились через гавань Марсель {275} . И когда они увидели флот, столь прекрасный и столь богатый, то устыдились так, что не осмелились показаться. И граф Бодуэн Фландрский и Эно выслал со своего нефа лодку, чтобы узнать, что это были за люди, и они сказали, кто они были.

И некий оруженосец спрыгнул с нефа в лодку и сказал тем, кто был на нефе: «Что остается моего на корабле, то мы с вами сквитались, ибо я поеду с ними, потому что, как сдается мне, они должны завоевать землю» {276} . И этого оруженосца очень хвалили, и он был весьма радушно принят войском. Недаром говорят люди, что можно воротиться и с тысячи худых путей {277} .