Дука: Осада и падение Константинополя

ДУКА

"ВИЗАНТИЙСКАЯ ИСТОРИЯ" (Главы 35-40; 42)

[осада и падение Константинополя]

Итак, когда прошло лето 1452 г. и началась пора осенняя, тиран, проводя время дома, не давал покоя очам, но ночью и днем имел думу о городе,-как бы взять его, как бы сделаться его господином. Итак, когда он был еще в крепости [на Босфоре] и строил ее, вышел из города один мастер, сооружающий камнеметные пушки, - родом венгр, мастер искуснейший. Задолго до того явившись в Константинополь, он объявил приближенным царя о своем искусстве, а те доложили об этом царю. Царь же назначил ему содержание, недостойное его знаний, - но и его, сколь ничтожно и малочисленно оно было, не выдавали мастеру. Поэтому, отчаявшись, он оставил город и бежал к варвару. А тот, с любовию приняв его и оказав ему почести, дает ему и провиант и одежду, а плату такую, что если бы царь дал только четвертую ее часть, не убежал бы этот мастер из Константинополя. Итак, был он спрошен вождем, может ли он вылить большую пушку, бросающую огромной величины камень, - так, чтобы можно было преодолеть прочность и толщину городской стены. Он же ответил: "Я могу, если ты хочешь, изготовить бомбарду, которая будет бросать каменные ядра любой величины. Я точно знаю стены города: не только эти, но и стены Вавилона превратит в порошок выпущенное из моей бомбарды ядро. Все это дело я хорошо выполню; но самой стрельбы я не знаю и о ней не договариваюсь". Услышав это, вождь сказал: "Приготовь мне бомбарду; относительно же метанья камня сам посмотрю". Начали собирать медь, а мастер изготовил модель пушки. Итак, в три месяца было сооружено и выплавлено чудище некое-страшное и необыкновенное.

В крепости же Баск-Кесен в дни те случилось следующее: проходил из Стомия большой венецианский корабль, - капитаном его был Ритзос; и, так как он не спустил парусов, то гарнизон крепости пустил в него из пушки огромное каменное ядро: ядро пробило корабль, и, когда он стал тонуть, капитан и остальные тридцать человек сели в лодку и добрались до берега. А турки, схватив их и связав им руки и шеи цепью, как бы на одной веревке, отвели их к вождю, проживавшему тогда в Дидимотихе. А он приказал, чтобы все они были обезглавлены; капитана же велел лишить жизни, посадив на кол. Все они оставлены были без погребения, и их трупы я видел, когда, спустя немного дней, проживал там.

Явившись из Дидимотиха в январе месяце в Адрианополь и подготовив все военное снаряжение, вождь пожелал испробовать пушку, которую соорудил тот мастер. И вот, при помощи машин, поставили ее пред великими воротами у входа во дворцы, построенные в тот год, и как следует вложив камень и отмерив пороху, думал он на завтра разрядить ее. По всему Адрианополю было объявлено, что гул и грохот будут, как от грома небесного; это было сделано, дабы от внезапного грохота люди не онемели, а беременные женщины не разрешились преждевременно. Итак, рано утром мастер поднес огонь к пороху; когда нагрелся в бомбарде воздух и ядро было выброшено, оно полетело, наполнив воздух тяжким шумом, окутав все дымом и мглой. Гул же распространился в длину до 100 стадий; а камень упал далеко от того места, откуда был выпущен,-примерно в одной миле. В месте же, где он упал, образовалась яма величиной в сажень. Такова сила взрыва пороха, бросающего камень.

А вождь ночью и днем, ложась в постель и вставая, внутри своего дворца и вне его, имел одну думу и заботу, какой бы военной хитростью и с помощью каких машин овладеть Константинополем. Часто, когда наступал вечер, с двумя сопровождающими в одних случаях на коне, а в других пешком, - в облике воина обходил он весь Адрианополь, слушая, что говорят о нем. И, если кто из толпы постигал в уме, что это вождь, и, по обычаю, добрым словом хотел приветствовать его, он тотчас, не щадя и не жалея, наносил смертельный удар: подобно тому как иной, растирая блоху, чувствует некоторое удовлетворение, так и он, собственной рукой убивая, - сам достойный смерти, - находил в этом наслаждение. Итак, в одну из ночей, около второй стражи, послал он некоторых из дворцовых телохранителей привести Халил-пашу. Они же, придя, передали приказ евнухам, а те, войдя в его спальню, сообщили, что его зовет вождь. Тот же, охваченный дрожью и придя в отчаяние, обняв жену и детей, отправился. неся с собой одно золотое блюдо, полное золотых монет. Ибо всегда он имел страх в сердце своем по причине, о которой я сообщал раньше. Войдя же в спальню вождя, увидел он его сидящим и одетым.