Алексей Юрчак - Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Я безусловно верил в то, что партия — это единственная организация, которая действительно знает, что надо делать. Но при этом я разделял партию на простых людей и партийный аппарат.

Первая группа (простые люди) включала большинство людей, которые, по словам Андрея, «честно работали и были хорошими, умными и душевными». Ко второй группе относилась инертная бюрократическая группа аппаратчиков из райкомов и горкомов — люди, «прогнившие изнутри и искажавшие хорошие идеи и принципы». Андрей был убежден, что «если бы мы избавились от этих аппаратчиков или как-то уменьшили их влияние, тогда партия естественным путем стала бы работать намного лучше» {164} .

Разнообразная деятельность и взгляды Андрея указывают на одну важную черту идеологической системы, которая сформировалась в период позднего социализма — идеи и отношения, которые с первого взгляда могли бы показаться взаимоисключающими, в действительности были способны сосуществовать как единое целое. Например, явное отчуждение от однообразной идеологической деятельности, бессмысленной коммунистической риторики и прогнившей партийной бюрократии вполне могло сочетаться в одном человеке с верой в коммунистические идеалы и искренней вовлеченностью в деятельность, которая воспринималась как способ их достижения. Своими взглядами и деятельностью Андрей, скорее всего, отличался от большинства молодежи. Но он не был и абсолютным исключением.

Другим представителем этого поколения, который был моложе Андрея, но во многом похож на него, был Игорь Р. Игорь родился в 1960 году в городе Советске, Калининградской области. После окончания школы в Советске в 1977 году Игорь уехал учиться в технический вуз в Ленинграде. В старших классах школы Игорь в течение нескольких лет подряд занимал пост комсорга класса. На этой работе он, как и Андрей, научился проводить различие между работой со смыслом и идеологической проформой, и у него тоже выработалось двоякое отношение к комсомольской деятельности. Презирая ее нудный и бессмысленный формализм, он, в то же время, со страстью отдавался той части этой деятельности, которая, по его мнению, была пронизана духом коллективизма и заботой об общем благе. Вспоминая о крупных комсомольских собраниях в ленинградском вузе, Игорь говорит: «Как я ненавидел эти комсомольские собрания за их бесконечный формализм и скуку!» {165} Подобно большинству своих товарищей, сидевших в зале, он старался обращать как можно меньше внимания на происходящее, придумывая для себя другие занятия:

Если это было большое собрание [школы, института или факультета], на котором присутствовало человек сто или больше, я всегда брал с собой книгу — какой-нибудь учебник или словарь или что-то в этом роде. Во время собрания я читал или занимался. Мне было совершенно не важно, какие решения принимались на собрании, потому что, как и все, я прекрасно понимал, что эти решения были приняты заранее. Собрание нужно было просто «отсидеть»….Разговаривать во время его было сложно, тебе могли сделать замечание, поэтому лучше всего было читать. Все читали. Абсолютно все. Выглядело это смешно — как только начиналось собрание, головы в зале опускались и все начинали читать. Кто-то даже засыпал. Но если надо было проголосовать, головы тут же поднимались. Когда ты слышал вопрос «Кто за?», у тебя в голове срабатывал какой-то датчик и ты автоматически поднимал руку {166} .

И все же, несмотря на то что Игорь чувствовал явное отчуждение от скучного формализма собраний, выступлений и голосований, потерявших буквальный смысл в глазах участников, он оставался в душе верен многим идеалам и ценностям социализма, олицетворением которых для него, как ни парадоксально, оставался комсомол. Игорь, как и Андрей, интуитивно понимал, что участие в чисто формальных и, казалось бы, бессмысленных ритуалах все же имело определенный важный смысл, поскольку оно создавало условия для существования других, положительных и творческих аспектов советской реальности. В то же время, подобно Андрею, он сознавал, что надо сводить эти бессмысленные идеологические формальности к минимуму и в конце концов избавиться от них вообще, сохранив при этом положительные ценности советской жизни. «Работа со смыслом» для Игоря, как и для Андрея, имела отношение именно к этим положительным чертам реальности. Она могла включать в себя, по его словам, самые разные общие виды деятельности: организацию политинформаций, литературных вечеров, диспутов на морально-философские темы, системы помощи пенсионерам и так далее. Именно ради этой работы он несколько лет подряд добровольно выдвигал свою кандидатуру на пост комсорга сначала в школе, а затем в институте. Взгляды Игоря могут показаться еще более идеалистическими и, возможно, провинциальными, чем взгляды Андрея. Однако ни Игорь, ни Андрей не были абсолютными исключениями. Позже, в постсоветские годы, Игорь объяснял те идеалы и то понимание жизни, которые у него были в советский период, своим семейным воспитанием. Он вспоминал: