Александр Пересвет - Повести исконных лет. Русь до Рюрика

И, наконец, скандинавы. Роль их в русском государствогенезе является предметом многолетних ожесточенных дискуссий — привнесли ли скандинавы государственность на Восточно-Европейскую равнину или были лишь одним из элементов складывающейся мозаики древнерусского народа? Аргументов много как у одной, так и у другой стороны, но давайте снова вернемся на твердую почву установленных наукой, и прежде всего археологией, фактов.

Установлено, что скандинавы занимались здесь сквозными торговыми экспедициями — по рекам и волокам вплоть до Волжской Булгарии, Хазарии, Хорезма, Персии и даже Багдада. Позднее начал функционировать путь от Ладоги до Черного моря и Константинополя.

Даже если не говорить ни о чем ином, то можно твердо установить, с чем скандинавы по пути сталкивались и в какие отношения с местным населением вступали.

Первое — это, конечно, приобретение собственно товара на продажу. Чем торговали скандинавы на Востоке, известно: меха, мед, рабы, оружие. За это они получали восточное серебро, которое сейчас в виде кладов массово представлено в археологических материалах стран Скандинавии. Все это надо было купить или отнять. Очевидно, что присутствовали оба занятия. Но мы хорошо знаем, что, так сказать, первоначальный торговый «капитал» скандинавы, где было возможно, добывали преимущественно насилием. Не зря от них на протяжении почти трех веков стонала вся Европа.

Второе — этот транзит требовал обслуживания. Это, в частности, замена морских судов на речные, это судоремонт, проход через пороги и волоки, это питание и ночлег. И в этих условиях необходимым шагом неизбежно становится установление по пути неких «станций», баз, где происходит обмен подобного рода услугами: ведь их, эти услуги, преимущественно насилием уже не обеспечишь И значит, эти станции неизбежно принуждены жить и существовать если не в согласии, то с согласия местных племен. И, конечно, при их участии.

То есть эти станции, поселения, если хотите — форты, хотя и образованы скандинавскими транзитерами, с самого начала носят интернациональный характер. Как та самая Ладога, где скандинавский элемент присутствовал всегда, но — всегда на фоне развитых славянского и финского обществ.

Третье — этот транзит не мог постоянно подпитываться товарами, приобретаемыми насилием. Просто в силу естественного положения вещей — иначе уже вскоре товаровладельцы исчезли бы в бескрайних местных лесах, а немногочисленные ватажки «приобретателей» получили бы партизанскую войну или нечто похожее. А это значит, что те самые «базы» пришельцев-транзитников в довольно быстрой перспективе превращаются из «фортов» в нечто вроде «факторий» — открытых торгово-ремесленных поселений, где и происходит товаро- и услугообмен. А значит, превращаются они в города, где интернациональное население связано единым «бизнесом» и общим, вытекающим из него интересом.

И в этом смысле симпатичной представляется идея автора о том, что в таких центрах и зарождались легендарные русы как результат хозяйственного симбиоза разноплеменных «пассионариев». А с течением времени этот симбиоз неизбежно превращался и в этнический, где люди хоть и говорили еще на принесенном скандинавами языке межнационального общения — называя его русским, но уже к третьему поколению объяснялись на языке большинства, — прежде всего, славянском.

Наконец, это должно было приводить и к синтезу политическому, при котором эта общность выдвигала уже собственную власть, которая, по законам общественного развития, начинала экспансию на окружающие земли. И земли эти становились «русскими», как и населяющие их роды и племена.

И в этой связи данная реконструкция также не противоречит ни исторической логике, ни известным историческим фактам.

Ну а имена, характеры и сложные личные взаимоотношения действующих лиц повествования — это уже не предмет исторического анализа. Перед нами все же — художественное произведение.

Се повести исконных лет, от начала мира до первых князей русских, откуда пошла земля русская, кто на ней прежде жил и откуда пришли князья русские

Се послушание мне, грешному слуге Божию Григорию, духовнику великой княгини Ольги, по ее указу сотворить повесть сию о создании Руси великой и кто на Руси начал первый княжить, для просвещения христианского людей русских, во тьме язычества пребывающих.