Понсон Террайль - Капитан Мак

- Вот что, приятель, постараемся шуметь поменьше, - сказал он, - если вам так не нравится шум.

- Ужасно не нравится.

- Ну так и ступайте себе спать, - сказал дон Фелипе.

- О, сударь, во имя неба, - воскликнула Сара, умоляюще складывая руки, - не покидайте меня!

- Покинуть вас? - воскликнул капитан. - Да что вы!

- Друг мой, - продолжал дон Фелипе, - у нас с этой сударыней вышла небольшая ссора, которая вас ни в какой степени не касается.

- В самом деле?

- И я хочу дать вам совет.

- Послушаем, - сказал насмешливо Мак.

- Мне кажется, вы военный?

- Я капитан.

- Вы молоды...

- Мне двадцать два года.

- Ну вот, если вы хотите дожить до шестидесяти и стать маршалом Франции, возвращайтесь в свою постель и не вмешивайтесь в чужие дела.

Мак спокойно оперся на шпагу.

- Мой дорогой, - сказал он, - вы представить себе не можете, до чего у меня странный характер. Раз проснувшись, я никак не могу снова уснуть, а проснувшись внезапно, я веду себя ровно обратно тому, как ведут себя обычно люди в такой ситуации: вместо того, чтобы с трудом соображать, я становлюсь чрезвычайно проницательным, и не просто вижу, а вижу насквозь.

- Ну и что же вы видите? - спросил дон Фелипе.

- Я вижу, что вы любите эту девушку, а она вас не любит.

- Ах, сударь, да, - прошептала Сара, все еще дрожа, - это именно так.

- И, поскольку она сопротивляется, - продолжал капитан, - вы хотите ее похитить?

- А вам какое дело? - злобно спросил дон Фелипе.

- Так вот, я вам это запрещаю, - продолжал капитан, - и это столь же непреложно, как то, что меня зовут Мак.

- О, благодарю вас! - воскликнула Сара, складывая руки.

- И вы неправы, дорогой мой искатель приключений, - сказал испанец, обнажая шпагу и становясь в позицию.

- Ба! И в самом деле? - воскликнул Мак.

- Я в маске, а ваше лицо открыто; вы моего имени не знаете, а свое имя вы мне только что сказали.

- Так я сорву с тебя маску, негодяй! - воскликнул Мак, скрещивая с испанцем шпагу.

- Маска держится у меня на лице, может быть, более прочно, чем голова у тебя на плечах, - сказал дон Фелипе, - и ты еще не знаешь, с кем ты имеешь дело.

- Да будь ты хоть король Испании, для меня ты просто подлец, оскорбляющий женщину! И я тебя накажу, - воскликнул Мак, делая выпад; Сара упала на колени.

- Солдафон, - прорычал дон Фелипе, - я еще увижу твою кровь!

И он обрушился на Мака с яростью опытного дуэлянта.

- Ага! - произнес капитан, - испанская школа, недурно, недурно! Хороший выпад!.. Но и французская школа неплоха!

И он уколол дона Фелипе в плечо.

- А итальянская еще лучше! - возразил дон Фелипе; он прыгнул назад, наклонился, проскользнул под шпагой Мака и попытался нанести ему удар в нижнюю часть живота, как это делают флорентийские и миланские наемные убийцы.

Но Мак отскочил и с такой силой ударил по голове дона Фелипе головкой эфеса, что тот упал на колени и выронил шпагу. Быстрый, как молния, Мак наступил на клинок ногой. И пока дон Фелипе, оглушенный, с трудом поднимался, капитан, сунув свою шпагу под мышку, переломил о колено клинок своего противника и, обернувшись к Саре, сказал:

- Мадемуазель, отныне вы под моей защитой. Куда я должен вас проводить?

Дон Фелипе зарычал от ярости и хотел броситься к Саре, но Мак приставил острие своей шпаги к его лицу и произнес:

- Назад, негодяй!

И, открывая дверь, добавил:

- Я буду вашим защитником, мадемуазель, и буду сопровождать ваши носилки; доверьтесь мне, никто нам не помешает, даже ваши лошади будут меня слушаться.

Он подал руку взволнованной девушке, и они вышли вместе. Дон Фелипе в полном бешенстве глядел на кровь, капавшую из его раны. О донье Манче, своей сестре, он совершенно забыл, а та молча и неподвижно сидела в своей комнате, как он и приказал ей.

- Ага, его зовут Мак, - злобно прошипел дон Фелипе, подобрав обломки шпаги и бросаясь вон из гостиницы. - Это имя я буду хорошо помнить! И я еще возьму реванш!

... И только после его ухода бледная и дрожащая донья Манча вышла из своего укрытия.

- Не знаю, что здесь произошло, - прошептала она, - но я слышала женский крик и какой-то мужской голос и думаю, затея дона Фелипе наверняка провалилась... Ах, если бы я осмелилась ослушаться его!

Она подошла к двери и отворила ее. Ночь была темна и ей на лицо упали тяжелые капли дождя.

- О Боже! - произнесла она. - Дорога совершенно пустынна!.. Как мне вернуться в Блуа? Что сталось с моим братом? И какой дорогой уехали те, кто покинул гостиницу раньше него?

Испанка трижды позвала дона Фелипе. В ответ не донеслось ни звука. И только большие часы, стоявшие в углу зала, мерно пробили двенадцать раз. Донья Манча вздрогнула.