Понсон Террайль: Капитан Мак

Тут она покраснела и умолкла.

- Но у тебя хоть ухажер-то есть?

- Да, был, но его сгубило честолюбие, - вздохнула Перинетта.

- Так расскажи мне об этом, малышка, - сказал капитан, усаживаясь в изножии постели.

- Я любила доброго большого парня, на редкость работящего, продолжала Перинетта, - но он захотел стать хозяином, - и пожалуйте вам больше обо мне и не думает.

- Кажется мне, что ты говоришь о своем хозяине?

- Именно о нем. Сегодня утром, - опять вздохнула Перинетта, - у меня было появилась надежда, потому что невезение делает людей смиренными...

- Это ты правильно заметила.

- Но вы ему придали мужества... Вы же сказали ему, что сюда понаедет много народу... короли... принцы к нему будто приедут. И еще Бог его знает кто, и - прости прощай!

- И прости прощай, - подхватил капитан, поднимая за подбородок голову служанки, - он теперь и думать о тебе не захочет?

- Увы!

- Ну так вот, успокойся, малютка. Если я захочу, он полюбит тебя.

- Это в самом деле правда?

- И женится на тебе... я тебе обещаю.

- Ох, коли это сбудется, я от всего сердца вас расцелую!

- Эге! - ответил капитан. - Охотно тебе это разрешу! Только я засыпаю на ходу. Доброй ночи, девочка, и спи спокойно.

Но Перинетта не ушла. Она подошла к капитану поближе и сочувственно посмотрела на него.

- Ты еще что-то хочешь сказать? - спросил капитан.

- Вот я вижу вас первый раз, а мне кажется, я всегда вас знала.

- Да неужто? - произнес Мак.

- И, ей-богу, как подумаю, что у вас - ни родных, ни друзей, быть может, мне так больно становится.

- Бедная девочка!

- Так вы никогда не видели своей матери?

- Никогда.

- И у вас от нее ничего нет?

- Честное слово, ты, малышка, так трогательно говоришь со мной, сказал взволнованно Мак, - что я буду с тобой откровенен. Я всегда носил на шее этот медальон с портретом. Откуда он у меня, я и сам не знаю, да и кто изображен на этом портрете - моя мать или нет, не знаю тоже.

И Мак расстегнул камзол и показал Перинетте маленький медальон в золотом ободке, на котором была изображена молодая красивая женщина. Он поднес портрет к губам, а потом неожиданно резко сказал девушке:

- А теперь убирайся. Не люблю об этом говорить.

Он запечатлел на портрете почтительный поцелуй и, не раздеваясь, бросился на постель.

А Перинетта тихонько вышла и затворила за собой дверь.

Глава 2. Капитан Мак первый раз обнажает шпагу

Мэтр Сидуан все это время провел на кухне. Перинетта застала его сидящим в глубокой задумчивости; он держал в руках обрывок веревки, которую ему дал капитан; он по-видимому, верил, что это и в самом деле веревка повешенного.

- Как, - смеясь, спросила служанка, - вы в это верите, хозяин?

- Конечно, верю, - ответил бедный трактирщик.

- И вы думаете, к вам придет удача?

- Безусловно придет! Разве у нас теперь не остановился один путешественник?

- Да, но нынче вечером второго, видно, уже не будет. Запирайте дверь, хозяин, и пойдем спать.

- Ба! Кто знает?! - произнес Сидуан, целуя заветную веревку.

- Покойной ночи! - сказала Перинетта. - Вольно вам не спать; разве вы мне не желаете доброй ночи, я сама себе ее пожелаю.

- Доброй ночи, Перинетта.

Служанка уже подошла к лестнице, как вдруг в дверь снова трижды постучали.

Сидуан испустил победный клич.

- Говорил же я тебе! - воскликнул он. - Еще путешественник!

- Шел бы он ко всем чертям! - проворчала Перинетта. - Я смертельно хочу спать.

Но Сидуан уже отпер дверь.

В те времена знатные господа любили ходить в масках. Итак, в гостиницу вошли двое в масках - мужчина и женщина. Мужчина был высок ростом и одет как человек знатный. Что до женщины, то хотя лицо ее было скрыто маской, а стан - широким плащом, все же было видно, что она молода, а гладкий белый лоб, подбородок с ямочкой и большие черные глаза, сверкавшие сквозь прорези бархата, ясно свидетельствовали, что к тому же она хороша собой.

- Это уже веревка повешенного действует, - подумал наивный Сидуан.

И он поклонился до земли.

- Человек, - обратился к нему дворянин высокомерным тоном, - это ведь гостиница "У Единорога"?

- Да, мой принц, - ответил Сидуан, - это она.

- Народ в гостинице есть?

- Но... но... - пробормотал трактирщик, - ваше высочество спрашивает меня об этом с какой-нибудь особой целью?

- Просто мне здесь никто не нужен, - продолжал незнакомец столь же высокомерно.

- У меня никого и нет... совершенно никого, - сказал Сидуан, делая знак Перинетте, с открытым ртом стоявшей на первой ступеньке лестницы.