Понсон Террайль - Капитан Мак

- Посмотрите! - сказал он.

Один из рейтаров наклонился и заглянул в щель.

- Но их двое, - заметил он.

- Он со своим лакеем.

- У него вид крепкого парня.

- Хорошо, я накину двадцать пистолей за лакея, - ответил дон Фелипе.

- Хорошо, - сказал второй. - Сделка заключена.

Тогда дон Фелипе позвал трактирщика.

Пернисон поднялся.

- Этим господам, - сказал ему дон Фелипе, - нужно уладить кое-какие счеты с тем капитаном, что сидит внизу. Если услышишь шум, не беспокойся. Ты понял?

- Я умею быть глухим, когда надо, - ответил ему мэтр Пернисон...

Мак уже некоторое время сидел с Сидуаном на первом этаже "Доброго Монаха".

Когда капитан вышел из дворца кардинала, Сидуан, не чаявший больше увидеть его, издал крик радости.

Его радость была очень велика, а поэтому он и не подумал рассказать Маку, что он только что видел дона Фелипе и сообщил ему о пребывании Мака у кардинала.

И может статься, что, если бы капитану это обстоятельство было известно, он не хлопнул бы Сидуана дружески по плечу со словами:

- Уф, пить хочу! Пойдем выпьем?

Сидуану подобное приглашение дважды повторять было не нужно. А кроме того, как читатель мог заметить, он был любопытен.

Он щелкнул языком, показывая этим, что у него в горле тоже пересохло, и пошел за Маком, надеясь на удовольствие выслушать рассказ капитана о его приключениях в кардинальском дворце.

Когда они уселись за столом в маленьком зале на первом этаже трактира, Мак спросил вина.

Сидуан смотрел на него.

- Умираю, пить хочу, - сказал Мак, наливая себе.

- Наверное, потому что много говорили, - заметил Сидуан.

Мак не ответил.

Но Сидуан не отступал.

- Кажется мне, что в кардинальский дворец не так-то просто войти? сказал он.

- Не легко, - коротко ответил капитан.

И налил себе второй стакан.

Сидуан решил наступать более энергично.

- Монсеньор, - сказал он, - а вы не забыли о свидании, которое вам назначено на сегодняшний вечер?

- Нет, конечно, - ответил Мак, в первый раз не обратив внимания на то, что Сидуан величает его "монсеньором".

- На десять часов.

- Знаю.

- На равнине Мон-Сури.

- И хорошо.

Сидуан нанес решительный удар.

- А красивое имя: дон Руис Мендоза, - сказал он.

- Очень красивое, - подтвердил Мак.

Сидуан так и подпрыгнул на табурете и чуть не выронил стакан из рук.

- Значит, - спросил он, - я могу вас так и называть?

- Конечно, конечно.

Мак отвечал на последние вопросы своего слуги как-то рассеяно.

- Сидуан, - вдруг сказал он, - я дам тебе сейчас записку.

- Мне, монсеньор?

- Да, тебе.

- К донье Манче?

- Нет.

Сидуан нахмурился, а капитан расстегнул камзол, вытащил из-за борта дощечки и карандаш и сказал:

- Ты отнесешь эту записку Саре Лоредан.

- Опять? - воскликнул Сидуан.

И, воспользовавшись своим коленом, как пюпитром, Мак написал:

"Душа моя!

Все идет хорошо. Я только что от кардинала. Меня приняли великолепно и посоветовали мне согласиться и принять имя дона Руиса и Мендозы и командирование фортом Ла-Рош-Сент-Эрмель.

Значит, возможно, мне придется уехать сегодня вечером, и я не успею зайти поцеловать вашу белоснежную ручку. Но мыслями и сердцем я с вами.

Так вот, послушайте же меня, милая Сара: бедный капитан, который остался жить только из любви к вам, обращается к вам с нижайшей просьбой.

У каждой провинции есть свои цвета.

В Пикардии - это голубой, и если вам будет угодно вспомнить обо мне и прислать мне голубую ленту, которой вы были подпоясаны на балу у господина де Гито, вашего крестного, то я сделаю из него бант на эфес моей шпаги, и она будет отныне непобедима.

Ваш Мак"

Написав письмо, капитан капнул на него растопленным воском и оттиснул на нем печатку со своего перстня.

Потом самым устрашающим видом поглядев на Сидуана, который, впрочем легко пугался, он произнес:

- Слушай меня хорошенько.

Сидуан изобразил внимание.

- Ты пойдешь к Саре Лоредан и отдашь это ей.

- Хорошо, - сказал Сидуан.

- Она тебе даст взамен кусок ленты.

- И что?

- Ты принесешь его сюда, постаравшись не помять по дороге.

- Сюда? - спросил Сидуан.

- Да, сюда.

- Так вы будете меня, значит, здесь ждать?

- Да, и потому приказываю тебе не глазеть по дороге на лавки и лавочниц.

- Я туда и обратно.

И Сидуан вышел.

Оставшись один, капитан заметил, что кувшин опустел.

- Оля! - крикнул он. - Вина мне!

Подбежал трактирщик, мэтр Пернисон; тут капитан заметил, что пояс ему немного жмет, а шпага задевает за низкий столик.