Питер Акройд - Подземный Лондон

Но проклятье города уже пало на реку. Скотобойни в Смитфилде и кожевенные фабрики по берегам сбрасывали в нее отходы. Доходило до того, что Флит буквально захлебывался отбросами и илистыми отложениями, тогда как очистительные работы на нем проводились далеко не часто. В очередной раз реку очистили в начале XIV века, и суда снова получили возможность ходить до Флит-бридж и Олдборн-бридж. В следующий раз это произошло через столетие, а затем в 1652 году, когда Флит был запружен «по причине сброса потрохов и прочих отходов мясниками, производителями приправ и прочих продуктов, а кроме того многими домами обслуживания, расположенными на мостах через реку». Дома обслуживания представляли собой не что иное как общественные прачечные. В результате в нижней части Флит представлял собой бурую жижу.

В ХVII веке Бен Джонсон в стихотворении «На достославное путешествие» воспел — если можно так выразиться — свое путешествие к верховьям Флита:

Дальше — больше:

Столетие спустя Джонатан Свифт после созерцания воды с Холборнского моста оставил следующее свидетельство в «Описании ливня в городе»:

После Большого лондонского пожара сэр Кристофер Рэн решил превратить эту сточную канаву в поистине королевскую реку. Он расширил Флит и придал ему черты ни много ни мало венецианского канала — с каменными набережными по обоим берегам и великолепным новым Холборнским мостом. В 1826 году развалины моста были обнаружены под землей, покрытые с одного конца городским мусором.

Как писал спустя 40 лет после реконструкции Нед Уорд в книге «Лондонский шпион» (1703), «единственный, кому это пошло на благо, был некий гробовых дел мастер, который признался мне, что рыбачит в грязных водах куда с большим успехом, нежели в чистых». Драматург XVII — начала XVIII века Джордж Фаркер в пьесе «Сэр Гарри Уайлдер» упоминает «упоительный аромат сточной канавы Флит». Закончим славословие Флита цитатой из сатиры Александра Поупа «Дунсиада» (1728), в которой река играет роль жутковатого фона для иллюстрации лондонской коррупции и нищеты: ее волны «в изобилии трупы собак в Темзу несут».

Крупные и мелкие торговцы отнеслись к лондонскому венецианскому каналу с полным пренебрежением и, заселив всю прилегающую местность, вновь превратили реку в средоточие нечистот. 24 августа 1736 года в «Джентльменз Мэгэзин» была опубликована следующая заметка: «Жирнее борова, пойманного сегодня в канаве Флит в месте ее впадения в Темзу, пожалуй, свет не видывал. Как выяснилось, он принадлежит мяснику, живущему неподалеку от Смитфилд-бар, и пропал пять месяцев тому назад; все это время он обитал в канализации, и теперь его цена выросла с 10 шиллингов до двух гиней». А осенью 1763 года цирюльник из Бромли в сильнейшем подпитии свалился в реку, завяз в иле и замерз за ночь до смерти.

В конце концов канал решили замуровать; набережные превратились в улицы. На пересечении с Флит-стрит был устроен городской рынок, теперь это место называется площадь Людгейт; в 1820-х построили Фаррингтон-стрит. Задача загнать Флит под землю была практически решена.

Но Флит был покорен неокончательно и ненадежно. В 1846 году произошло наводнение, и его воды вместе со зловонными испарениями вырвались наружу. Дороги стали непроходимыми, дома оказались в воде. Мощный поток сточных вод затопил и частично разрушил три работных дома. Один пароход врезался в мост Блэкфрайерс.