Феликс Кандель - Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи

В усадьбе открыли музей памяти этой семьи. Он так и называется: «Усадьба Дубровиных».

В еврейской газете сообщили: «В Екатеринодаре можно увидеть в синагоге казаков‚ увлеченных молитвой. Они говорят по-русски‚ считаются коренными казаками‚ имеют земельные наделы и отбывают воинскую повинность. Они населяют две крупные станицы в Кубанской области‚ ведут себя строго религиозно и стараются поддерживать связь с еврейством. В одной из станиц имелся раньше сионистский кружок». В 1901 году в Тифлисе проходила первая конференция сионистов Кавказа; делегатом от станицы Михайловской Кубанской области был казак З. Лукьяненко.

Из воспоминаний 1917 года (свадьба в станице Михайловской):

«Это был «смешанный» брак: сын гера Михайлова сочетался с сестрой шойхета (резника) из Майкопа, который был «самородным» евреем… Оркестр состоял из учеников местной школы, христиан и геров; во главе танцующих выделялся местный шойхет – горский еврей, ловко отплясывающий лезгинку с двумя кинжалами в руках.

В большой горнице сидели порознь мужчины и женщины, точно как на традиционных свадьбах в Польше или Литве. Мужчины были в подавляющем большинстве блондины или рыжие, с голубыми глазами и вздернутыми носами (курносые), а женщины имели тусклые темные глаза и выглядели как «настоящие» еврейки…

Выяснилось, что большинство женщин привезены из черты оседлости, особенно из Литвы, а те, что родились тут, были похожи на матерей своих; мужчины же были все «местной продукции»…»

В 1917 году в селе Еленовка возле озера Севан жили 100 семей субботников, примерно 400 человек, сосланных в Армению из российских губерний; их дома выделялись по зримой примете – мезуза на косяке входной двери. В селе было два молитвенных дома со свитами Торы; иврита никто не знал, недельную главу Пятикнижия читали по русскому переводу. К субботе в домах проводили уборку, готовили праздничный обед, все шли в баню, а вечером отправлялись в молитвенные дома. Для мясной и молочной пищи существовала отдельная посуда, которую перед праздником Песах прожаривали на солнце.

Мужчины налагали тфилин, ходили с покрытой головой и не стригли бороды; женщины покрывали головы платками. Невест брали только из семей субботников, и бракосочетание проходило под хупой – свадебным балдахином. Обрезание новорожденных мальчиков совершали на восьмой день, давали имена Моисей, Захар, Яков, Давид, Исай; умерших хоронили на своем кладбище, на дно гроба клали талес покойного.

К концу двадцатого века в Еленовке оставалось не более двадцати семейств иудействующих. Они разводили свиней, не обрезали новорожденных мальчиков, однако к празднику выпекали мацу, сохраняли свое кладбище и свиток Торы. Этнографы записали плач по умершему, сохранившийся в памяти потомков субботников села Еленовка:

В тридцатых годах двадцатого века на Дону существовал колхоз «Сталиндорф» (в дословном переводе с языка идиш – «Сталинская деревня»). В этом колхозе было 7 еврейских семейств и 87 семей субботников, переехавших туда из приволжских районов во время раскулачивания зажиточных крестьян.

В 1942 году, при наступлении на Сталинград, немцы на несколько месяцев захватили колхоз и убили евреев, которые не успели эвакуироваться. Субботникам досталось нелегкое время; было смертельно опасно называть себя приверженцем еврейской веры, и они изыскивали пути уклониться от этого. Через полвека исследователи побывали в поселке Приморском (бывшем «Сталиндорфе») и опросили субботников, которые пережили немецкую оккупацию.

«У нас немец стоял три месяца… Какие были евреи, их уничтожили. Семей пять евреев расстреляли…», «Ну и субботников тоже… тоже начали было шерстить… Кто похож на еврея, тех забрали…», «Они, может, и нас хотели всех порасстрелять…»

«С других сёл говорили (про нас): там евреи, там евреи…», «Мы объясняли, что мы русские, не православные, не крещеные, русские мы. По обличью мы русские. Видно же!..», «Брат обрезан был. И вот немцы к нему пришли, пистолет наставили. А мама ему орет: «Аля, храни письку, храни письку!» Он кулачком зажал ее, чтобы не видели, что обрезана. А то бы застрелили…»